Но это не значит, что мне это понравилось.

Дверь в спальню скрипит. Лев стоит в дверном проеме, его силуэт выделяется на фоне света.

— Доброе утро, — говорит он своим глубоким голосом, от которого у меня бегут мурашки.

— Доброе утро, — сдерживаю зевок.

— Кофе?

— Конечно.

Наступает пауза, тишина висит между нами, и никто из нас не двигается. Нам так много нужно сказать, что слова, кажется, подводят нас.

Затем мы говорим одновременно.

— Я должна злиться на тебя…

— Я облажался… — Его голос сдавленный. Раскаивающийся.

— Знаю, почему ты это сделал, но не должен был…

— Я сделал то, что считал необходимым, но…

— Может быть, ребенок — не худшая идея…

— Я люблю тебя.

Ну что ж. Это все решает.

Смотрю на него, ошеломленная.

— Похоже, ты вытащил козырной туз. Дилер забирает все.

Уголок его губы приподнимается, но затем он становится серьезным.

— Обещаю, я буду лучшим мужем и отцом, каким только смогу.

Сглатываю ком в горле. Не могу говорить громче шепота.

— Ты уже такой.

Тянусь к нему, когда он широкими шагами пересекает комнату, вторгается в мое пространство и прижимает меня к кровати. Приветствую тяжесть его тела, наслаждаюсь вкусом его губ. Вздыхаю, погружаясь в этот украденный момент мира и прощения — такую редкость в наших семьях.

Его пальцы запутываются в моих волосах, а запястья он захватывает своими сильными, грубыми руками.

— Я скучала по тебе, — бормочу я, мое тело пробуждается, будто он взмахнул передо мной волшебной палочкой. Между ног становится влажно, и по телу разливается низкий гул желания.

— Я был рядом.

Притягиваю его к себе, и мы вместе переворачиваемся. Наша одежда медленно падает на пол, пока мы не остаемся обнаженными. Наслаждаюсь твердыми мышцами его пресса и широкими плечами. Тем, как он смотрит на меня, словно я самое драгоценное существо на свете.

Его темный и напряженный взгляд не покидает моих глаз, пока он опускается на меня. Тепло его кожи обжигает, каждое прикосновение, как обещание. Его губы на моих подчеркивают то, что он чувствует ко мне, а мой ответ, как согласие… на нас.

Дыхание перехватывает, когда его руки блуждают по моему телу, словно запоминая каждый изгиб. Сдерживаю стон, когда его пальцы обводят контур моей груди, напряженного соска, прижимая ближе, когда выгибаюсь навстречу в безмолвной мольбе о большем.

Он обхватывает мою спину, прижимая к себе, а губы прокладывают путь вдоль шеи. Он задерживается на ключице, слегка покусывая нежную кожу, опускается ниже. Каждый поцелуй ощущается как безмолвная просьба о прощении. Каждый мой вздох, как шаг к капитуляции.

Глажу его спину, впиваясь в твердые, покрытые татуировками мышцы, притягивая ближе. Остатки сопротивления рассыпаются, как пепел, унесенный легким ветерком. Здесь только мы, потерянные для мира, для разногласий, которые разделяют нас, и трений между нами. Здесь мы становимся одним целым.

Когда его губы захватывают мой сосок, вздрагиваю, а бедра приподнимаются, умоляя о большем. Я наслаждаюсь темным, совершенно мужским звуком его смеха на моей коже.

— Еще рано, — хрипло произносит он, и низкий резонанс его голоса пробегает по моему позвоночнику.

Сдерживаю стон, когда мои нервы загораются от его прикосновений. Я застряла в водовороте противоречий, где хочу, чтобы это длилось вечно, и хочу, чтобы он был во мне прямо сейчас. Хочу бороться и чувствовать, как он подавляет меня, и хочу сдаться и раствориться в нем.

Он раздвигает мои ноги коленом, твердая длина его эрекции прижимается ко мне, напоминая, что он видит меня всю и, черт возьми, любит то, что видит.

Нас таких двое.

Он приподнимается на локте и проводит свободной рукой между моих ног, находя клитор и медленно кружа вокруг него, пока губы смыкаются на моем соске. Выгибаюсь и стону.

— Лев, — умоляю я, задыхаясь от желания.

Он скользит внутрь меня, его большой палец прижимается к пульсирующему клитору.

— Терпение, — рычит он.

Прикусываю губу, чтобы сдержать всхлип.

Я никогда в жизни не сдавалась мужчине.

Никогда не хотела этого.

Но в этот момент требуется вся моя сила, чтобы успокоить отчаянную потребность быть наполненной им, воссоединиться с ним, и вместо этого раствориться в нарастающем потоке возбуждения и желания.

Скольжу руками по его мощному телу. Он располагается надо мной и долго смотрит мне в глаза, прежде чем войти одним быстрым, идеальным, удовлетворяющим толчком. Вскрикиваю, теряясь в удовольствии. Мы двигаемся как единое целое, объединенные и бесстрашные, последние люди на земле. Каждый толчок связывает нас.

Когда мое удовольствие нарастает, он ускоряется, подталкивая нас обоих к краю. Я провожу ногтями по его спине, цепляясь за него, теряясь в ощущениях, поклоняясь его телу и отдавая ему свое. Мне нравится, как он сжимает мои бедра, будто я недостаточно близко, и ему нужно, чтобы была еще ближе.

Секунды перед оргазмом — это рай. С последним, властным толчком мы оба погружаемся в экстаз. Выкрикиваю его имя, волны удовольствия накрывают меня. Он стонет от наслаждения, изливаясь в меня.

Мои руки на его спине, он прижимает меня к себе. Мы лежим, все еще оправляясь от грандиозности взаимного отречения и общего блаженства.

Я лениво провожу пальцем по его плечам, теперь влажным от усилий. Он зарывается лицом в мои волосы и вдыхает.

Когда мы медленно возвращаемся к реальности, он прижимает губы к моему виску.

— Я люблю тебя.

Сглатываю ком в горле и киваю.

— Я знаю.

Он громко смеется и качает головой.

— Ты никогда не перестаешь меня удивлять.

Взъерошиваю его волосы и притягиваю к себе, целуя его щеку с грубой щетиной.

— Хорошо. Тебе нужно немного больше волнения в жизни. — Вздыхаю. — И я тоже люблю тебя. Но мне действительно нужно что-нибудь съесть и сходить в душ, и меня беспокоит то, что произошло, пока я спала.

Пришло время лететь в Колумбию.

В это время года Колумбия отстает от нас всего на час, но я знаю картель, и, что они действуют быстро.

— Пора собираться, — говорит Лев. — Нам нужно лететь в Колумбию, Изабелла. Мы обсудим все за завтраком.

Сдерживаю стон, когда он поднимается, и я чувствую потерю его тела.

— Давай найдем, что ты сможешь съесть.

Моргаю. Я знала, что это должно