Хочу все исправить, потому что, черт возьми, я настоящий козел.

Единственный выход сейчас... это расстаться.

— Я люблю тебя, — беззвучно говорю я, делая шаг назад от нее. Она моргает, и крупная слеза скатывается по ее щеке.

Может быть, еще не все потеряно.

Она шепчет.

— И я люблю тебя, хотя никогда не прощу тебе эту беременность, никогда в жизни!

— Я все заглажу, — обещаю я. — Теперь пора действовать. Сейчас.

Изабелла глубоко вдыхает. Ее ноздри раздуваются, а кулаки сжимаются по бокам.

— Ты лжец! — кричит она. — Как ты мог? Я думала, что люблю тебя. Думала, что могу тебе доверять, ты, чертовый кусок дерьма!

Ее голос срывается. Либо она действительно хорошая актриса, либо вкладывает в это больше настоящих чувств, чем я ожидал.

Черт.

Это отстой.

Она хороша.

— Ты никуда не уйдешь, — говорю я ей. — Ты теперь носишь моего ребенка.

Это недалеко от правды. Господи Иисусе, я чувствую себя полным мудаком.

Мысль о том, что она уйдет от меня навсегда, словно нож в сердце. Я знаю, что мы приняли это решение вместе, что я заслуживаю, чтобы она ушла. Мне никогда не следовало вмешиваться в ее контрацепцию.

Мне следовало сказать «нет» своему брату. Неважно, что он мой старший брат и Пахан, это, блядь, не имеет значения.

Мои чувства к ней давно вышли за рамки долга и защиты, и что-то подсказывает мне, что она чувствует то же самое.

У меня есть работа, и я, блядь, сделаю ее как надо.

— Не смей уходить от меня! — говорю я, и мне не нужно притворяться. Я умоляю ее не уходить, хотя знаю, что это именно то, что мы оба должны сделать.

Она проносится мимо меня, показывая средний палец. Не уверен, что это часть ее игры.

Никко стоит в дверном проеме, поджав губы.

— Что случилось? — спрашивает он, когда Изабелла проносится мимо него. Он закрывает дверь с щелчком.

Выдыхаю и качаю головой.

— Я подменил ее противозачаточные. Она беременна. Она этого не хотела.

Его брови взлетают вверх, но он не осуждает.

— Ого. Вау. Да, это серьезно. — Все же он знает, кто мы такие. — Надеюсь, у тебя есть удобный диван, на котором ты не против спать.

— Да, но не только я облажался. Я тоже не могу ей доверять. — Оборачиваюсь, чтобы все услышали и увидели меня. Вздыхаю: — Я ухожу.

Никко качает головой.

— Брат, тебе нужно проверить голову.

Мне и правда нужно проверить голову, но не по той причине, о которой он думает.

— Я разберусь, это поверхностно. Присматривай за ней, знаю, что она здесь в безопасности.

Знаю, что она, не в безопасности здесь, и если кто-то думает, что я действительно ухожу, они совсем сошли с ума. Но они должны в это верить.

Подхожу к своей машине, наклоняюсь и говорю своему охраннику.

— Ты возьмешь мою футболку. Надень ее и эту кепку. Выезжай с подъездной дорожки и отправляйся домой. Притворяйся, что ты — это я. Делай все, что сделал бы я. Понял?

Он кивает. Мы быстро меняемся одеждой. Его одежда слишком тесная для меня, но сойдет.

— Ты хочешь, чтобы я был приманкой. Ты остаешься?

— Именно.

Я стою в тени разросшегося куста и наблюдаю, как он уезжает, затем пробираюсь к той части дома, где нет камер. Даже дроны Арии не увидят меня.

Спускаюсь к задней двери в подвал моей матери, где буду прятаться, пока Хавьер не нанесет удар. И я знаю, что это скоро произойдет.

Я не могу писать ей, или говорить с ней, не могу связаться с ней. Даже не могу увидеть ее на камерах наблюдения. Черт, я ненавижу это. Мне нужно знать, что с ней и нашим будущим ребенком все в порядке.

Мой телефон вибрирует от сообщения от Михаила.

Михаил: Где ты?

Лев: Еду домой. Все в порядке?

Михаил: Они близко.

Хожу взад-вперед по кабинету Романовых, тяжесть всего происходящего давит на меня.

Я беременна.

Хавьер использует нас друг против друга.

Мы с Львом публично расстались.

Он любит меня.

Я беременна.

Решение расстаться с ним было продуманным и необходимым шагом... Но все же боль остается, словно свежая рана, которая только усиливает мою решимость противостоять угрозе.

Меня не остановят. Я Изабелла Моралес-Романова, и никто не сможет меня остановить.

— Давай я принесу тебе что-нибудь поесть, — говорит Полина. — И тебе нужно показаться врачу. Ты в порядке?

Киваю, вытирая слезы на щеках. Мне не нужно симулировать душевную боль, потому что я действительно разбита.

Может быть, это гормоны. Я хочу Льва. Хочу, чтобы все между нами снова стало хорошо. Хочу, чтобы он не был тем придурком, который все испортил.

Я хочу своего мужа.

Тем временем мой мозг неустанно работает, пытаясь найти хоть какую-то зацепку, которая сможет переломить ситуацию в нашу пользу. Перебираю все возможные варианты в голове.

Каков план атаки Хавьера? Он придет сюда, это я знаю. Нападет на Романовых и, скорее всего, направится прямо ко мне. Они его враги, но я его предала. Нет большего преступления, чем это.

Мне кажется, что знание о том, как остаться на шаг впереди него, прямо у меня под носом. Прямо вне моей досягаемости. Знаю, что здесь есть нечто большее, чем кажется на первый взгляд… но что?

Не могу думать ни о чем, кроме странной смеси тошноты и голода, которая влияет на мою концентрацию.

Полина приносит еду, но не задает вопросов и не давит. Она знает, своих братьев.

Ложусь вздремнуть, наполовину ожидая, что не смогу заснуть, но, видимо, беременность отнимает больше сил, чем можно подумать. В гостевой комнате тепло и уютно. Я закрываю глаза.

Что-то происходит во время моего сна, как будто мозговые волны активизируются, и разрозненные мысли сплетаются воедино, пока сплю. Потому что я просыпаюсь с ответом на вопрос, в котором не была уверена.

Это карта.

Карта.

Когда мы занимались любовью в его кабинете, карты шуршали под нами. Там были отмечены места, где наносил удары Хавьер. Лев изучал ее.

Эта карта. Мне нужно снова взглянуть на эту карту.

Звоню Арии. Она отвечает на первом же гудке.