Я звоню ей снова.

И снова.

И снова.

К тому времени, как возвращаюсь домой, я нахожусь на грани паники. Въезжаю на подъездную дорожку, резко ставлю машину на парковку и двумя шагами преодолеваю лестницу.

— Харпер!

Никакого ответа. Мои шаги эхом отдаются в коридоре, когда направляюсь к нашей спальне, но кровать все еще застелена. Кровать Айви тоже.

Где моя охрана?

— Харпер!

Я снова звоню ей, но она не отвечает.

Когда впервые узнал о ней, мне сказали, что Харпер склонна к бегству, и в первый же день нашего знакомства она это подтвердила. Когда узнал почему, я понял.

Но теперь я задаюсь вопросом...

Сбежала ли она снова?

Мое сердце сжимается при мысли о том, что могу больше никогда ее не увидеть. О том, что мы можем быть разлучены.

Она ушла? Своими дурацкими словами я оттолкнул ее?

Я должен ее найти.

— Харпер!

Она ушла. Мое поведение прогнало единственного человека, которому я когда-либо открывался. Единственного человека, которого я когда-либо любил. Она ушла, забрав Айви с собой.

Я ее найду.

Я обязан.

Выхожу в коридор и, наконец, вижу одного из своих людей.

— Где вы, черт возьми, были?

— Ваш брат вызвал нас на экстренное совещание, сэр. Мы должны были ответить. Он организует планы безопасности для гала-вечера.

Разумеется, он так и сделал.

— И вы подумали, что требования моего брата важнее, чем защита моей жены и ребенка?

Я убью его.

Его глаза расширяются.

— Ни в коем случае, сэр. Харпер и Айви прямо за домом.

Сердце колотится так сильно, что гудит в голове. Я выбегаю из дома на задний двор. Но их там нет. Она обманула их. Сказала, что будет снаружи, а когда их отвлекли экстренным совещанием, она ушла.

Мои ноги подкашиваются, и я оседаю на скамью возле двери. Зажимаю голову руками.

Я сделал это. Я прогнал их.

Я должен собраться, чтобы...

Смех ребенка разрывает мои мысли.

Этот звук... Это заразительный смех Айви.

Я оглядываюсь вокруг.

Где она? Где они?

На фоне манхеттенского горизонта, в окружении ветра, играющего с ее волосами, я вижу Айви. Она прыгает, пытаясь поймать пузыри, которые Харпер выдувает из палочки. Харпер видит меня и неуверенно машет рукой. Через секунду они с Айви направляются ко мне.

О, Боже.

Мое сердце колотится. Ладони потные.

— Смотри! — кричит Айви. — Пузыри!

Я улыбаюсь ей, ощущая, как облегчение захлестывает меня целиком.

— Да, малышка. Пузыри, — голос дрожит. Я смотрю на Харпер. Как она?

— Что случилось? — спрашивает она, нахмурившись. — Ты в порядке?

Я почти говорю «нет», но тут Айви протягивает ко мне руки, прося посадить ее на колени.

— Пузыри, папа.

Папа? Я удивленно смотрю на Харпер. Она тоже это слышала, вижу это по ее влажным глазам.

— Я думал, что вы ушли, — шепчу, потому что не доверяю своему голосу. — Я пытался дозвониться до тебя, но ты не отвечала. Я вернулся и... и я...

— Я хотела уйти, — говорит она, опустив голову. — Я даже собрала рюкзак. Но когда мы подошли к двери, Айви достала пузырьки, и я... не смогла этого сделать. Я должна была увидеть тебя. Должна была бороться за это. За нас. И я не хотела снова уводить Айви, не после всего, что она пережила.

Протягиваю руку и сжимаю ее.

— Прости меня, Харпер. Я... я идиот, — говорю, стараясь следить за языком, чтобы Айви не расслышала ругательства. — Я слишком долго думал только о себе, и это больше не повторится. Не может.

— Я знаю, — говорит она, глубоко вздыхая. — А я слишком долго бегала. Когда ты обвинил меня, эти мысли снова появились...

— Эти мысли?

— Да, — шепчет она.

Айви наклоняется и крепко обнимает меня, прежде чем соскользнуть с моих колен и побежать за большим пузырем.

Протягиваю руку к Харпер и сажаю ее на свои колени. Мы вместе наблюдаем, как Айви бегает и смеется, ловя пузыри.

— Я хочу услышать это мысли, Харпер. Расскажи мне. Что ты слышишь?

Она облизывает губы и качает головой: — Я не хочу говорить об этом.

Обдумываю свои слова, прежде чем заговорить: — Я слышу, как мой собственный голос твердит мне то, во что я не должен верить, — тихо говорю я. — Что меня никто не полюбит. Что я не заслуживаю счастья. Что я сделал слишком много плохого. И мне приходится прикладывать усилия, чтобы прогнать эти мысли.

— Я думаю о том, что говорили мне мои родители, — говорит она так тихо, что только я могу ее услышать. — Шлюха. Позорище. Потаскуха.

Она отворачивается и вытирает глаза.

Я сжимаю ее руку.

— Я хотел, чтобы ты рассказала мне свои мысли, чтобы я мог заменить их.

Айви визжит от восторга, когда большой пузырь лопается у нее на пальце, разбрызгивая капли вокруг. Харпер снова подносит палочку ко рту и выдувает еще несколько пузырей. Ее взгляд остается прикован к Айви, как и мой.

— Заменить? — повторяет она мягко. — Что ты имеешь в виду?

— Когда ты ложишься спать, я хочу, чтобы у тебя были только хорошие мысли. Когда ты просыпаешься утром, хочу, чтобы ты говорила себе: Я достойна этого. Я красива. Но самое главное — я любима.

— Любима? — голос едва слышен.

Притягиваю ее ближе и целую в щеку.

— Любима, Харпер. Потому что я люблю тебя.

Ее глаза наполняются эмоциями, она быстро закрывает их и глубоко вздыхает. Затем шепчет в ответ: — Я тоже люблю тебя, Александр Романов.

— Я был зол и хотел ответов, но я должен всегда доверять тебе. Всегда.

Целую ее в лоб.

— Я обещаю заботиться о тебе. Обещаю защищать тебя. Обещаю, что ваша с Айви безопасность будет моей приоритетной задачей.

Она кивает, глаза блестят.

— Спасибо.

— Я все исправлю, Харпер. Я не могу возвращаться к старым привычкам.

Обнимаю крепче, чувствуя, как ее тело расслабляется. Мы улыбаемся, слыша звонкий смех Айви.

— И именно поэтому нам нужно поговорить о том, что я делал прошлой ночью. У меня есть информация и план.

.

— Мама. Принцесса.

Я смотрю в зеркало и вижу, как Алекс держит Айви на руках, его