Связаться со Змеем она не пыталась, так как они условились, что он будет следить за экипажем, пока она добывает оружие. Но прошло уже полдня, так что Моника сомневалась, что Волк и его бабы всё ещё валяются на пляже.
Если они сняли номер в отеле — отлично. Можно устроить тихое ночное нападение. Если же вернулись на борт избушки… Ну, тогда придётся дождаться завтрашнего дня и молиться, чтобы команда снова отправилась в город.
Наконец, со стороны улицы донёсся рёв мотора.
В проём арки въехал тёмный фургон с тонированными окнами.
Двери открылись, из машины вышли двое.
Первый — тощий, как жердь, с ярко-оранжевым ирокезом, торчащим на голове, как щётка для унитаза. На нём была чёрная футболка с логотипом какой-то вымершей рок-группы.
Второй казался его полной противоположностью: гора мускулов, едва помещавшаяся в натянувшуюся майку, с татуировкой «Мама не одобряет» на плече и щетиной, которой можно наждак заменить.
При виде этой колоритной парочки у Моники в груди что-то сжалось.
Слишком уж эти пройдохи напоминали её собственных идиотов.
Которые теперь мертвы благодаря Волку!
— Ты заказывал? — хрипло спросил тощий, оглядывая Монику снизу вверх.
— Заказывала, — поправила его Моника.
— О, сорян, — хмыкнул ирокез. — Свет тусклый, не разглядел сисек.
Моника вздохнула. Она привыкла, что её принимают за мужчину. Её лысая рептильная голова, чешуя и полное отсутствие «женственных изгибов», часто вводили в заблуждение. Ей уже стало всё равно.
Тощий тем временем шагнул ближе.
— Зови меня Шило, а это — Гром. Он больше по делу, чем по болтовне.
— Ну ладно, по делу, так по делу. «Цветочки» привезли? — спросила Моника, используя кодовую фразу.
— А как же! — Шило расплылся в ухмылке. — Самые свежие! Только с клумбы!
Он распахнул задние двери фургона.
Внутренние стенки оказались увешаны оружием.
Моника приблизилась и с наслаждением вдохнула запах смазки и пороха.
— Щас подберём тебе букетик, красотка, — с гордостью начал Шило. — Вот, ГАД-7, «Гаджет Агрессивной Демократии». Лёгкий композитный корпус, умный прицел с баллистическим вычислителем, минимальная отдача. Модульная система, можно хоть кофеварку прикрутить. Это не оружие, а произведение искусства.
Моника взяла штурмовую винтовку в руки. Идеальная штука для сведения счётов. Она чувствовала её мощь, её надёжность. Не просто оружие солдата. Оружие победителя. Именно то, что ей нужно.
— Цена? — коротко спросила она.
Шило назвал сумму. Моника мысленно выругалась. За такие деньги можно купить сам фургон вместе с этими двумя хмырями в придачу.
— Есть что-то… более доступное? — процедила она, с неохотой возвращая ГАД-7 на место.
— А как же! — не унывал Шило. — Для ценителей брутальной простоты — пистолет KOT-9, «Компактный Ответственный Товарищ». Крупный калибр, никакой электроники, которая может отказать. Эта штука переживёт ядерную войну и будет стрелять дальше. Идеально, чтобы вести переговоры в тесных помещениях.
Он протянул ей массивный, угловатый пистолет.
Моника взвесила его в руке. Тяжёлый, надёжный. Неплохо, но для их целей — маловато. Им нужно что-то, способное подавить противника огнём. Но вот по деньгам…
— А ещё подешевле есть? Но скорострельность нужна выше.
Бандиты смерили её неприятными взглядами. Типа, «нахрена вообще нас дёргать, если денег нет?»
— И самый бюджетный вариант, — Шило скривился, словно ему было стыдно это показывать. — Для уличных энтузиастов и любителей громких вечеринок. ПУК-12.
Гром снял с крюка неказистый пистолет-пулемёт, сделанный из штампованной стали и грубого пластика, и протянул его Монике.
— «Пистолет Уличного Конфликта», — пояснил Шило, видя её недоумение. — Дёшево, сердито, скорострельно. Иногда клинит, иногда плюётся гильзами в лицо стрелку, но когда работает — заставляет всех вокруг приседать. Очень убедительный аргумент в споре.
Моника осмотрела ПУК. Не оружие, а недоразумение. Но другого выбора у неё не было. Она достала из кармана тугой свёрток наличных.
— У меня вот столько.
Шило посмотрел на гриндольфы, потом на Монику. Его лицо вытянулось в гримасе глубочайшего разочарования.
— Серьёзно? За эти деньги ты можешь купить у нас только два ПУКа. И может, ещё патронов на одну перестрелку, если стрелять экономно.
— Идёт, — с горечью кивнула Моника.
Шило забрал деньги, а Гром выдал ей два недоразумения и несколько магазинов.
Моника с отвращением посмотрела на свою покупку.
С этим против Волка? Это даже не смешно.
— Ладно, — сжалился Шило, видя её уныние. — Держи бонус от заведения. Только для таких красоток.
Он порылся в ящике с барахлом и вытащил небольшой металлический шар, похожий на гранату. Бросил его Монике.
— Это что? — спросила она.
— Шумовая граната «Кукареку», — с ухмылкой пояснил Шило. — Нелетальная. Дезориентирует противника оглушительным петушиным криком. Очень унизительно для цели. Считай, подарок.
Моника стиснула зубы, принимая гранату.
— Спасибо и на том.
— Ну бывай, девочка, — Шило махнул рукой. Гром уже закрывал двери фургона. — Удачи тебе с… этим. Постарайся не прострелить себе ногу. Говорят, ПУКи любят такие фокусы.
Фургон взревел, выпустив облако сизого дыма.
Развернулся и выкатился из подворотни, оставив Монику одну в зловонной тени.
Она сжимала в руках дешёвое, ненадёжное оружие и гранату, которая кукарекает.
Ярость и унижение боролись в ней с холодной решимостью.
Неважно. Это хоть что-то.
А в руках профессионала даже такая дрянь может стать смертельной.
И она как раз профессионал.
* * *Секунду я просто стоял, глядя на тёмные воды, поглотившие Сэшу. Мозг отказывался обрабатывать информацию с должной скоростью. Одно дело — междоусобные разборки на пляже, и совсем другое — когда члена твоего экипажа утаскивает на дно морское чудовище.
— ЧТО ЭТО БЫЛО?!! — закричала Шондра, её обычное хладнокровие треснуло, как лёд под ударом молота. — Это… это осьминог?
— Да, — прорычал я, сбрасывая с ног тяжёлые берцы. — Это Барнаби. Местная знаменитость.
— И что мы будем делать⁈
— То же, что и всегда, — ответил я, срывая с себя рубашку. — Разгребать дерьмо. Вот, подержи.
Я отдал шляпу Шондре и, не раздумывая больше ни секунды, прыгнул.
Короткий полёт.
Холод океана обжёг кожу, выбивая воздух из лёгких.
Солёная вода хлынула в нос.
На мгновение потерял ориентацию в ледяной, чёрной толще, но инстинкты взяли своё. Я выровнял тело и открыл глаза. Тьма. Абсолютная, непроницаемая тьма, какую можно найти только в глубокой шахте или в душе у налогового инспектора.
Я нырнул глубже, пробиваясь сквозь водную толщу.
Нужно найти Сэшу. Быстро.
Закрыл глаза и сосредоточился. Убрал ментальные блоки, которые обычно сдерживали мой дар, защищая от постоянного шума чужих эмоций.
Мир вокруг изменился.
Он наполнился эхом, тенями, ощущениями.
Я почувствовал тусклое, почти безжизненное мерцание планктона, испуганные вспышки проплывающих мимо рыб, холодное, равнодушное сознание парочки медуз. И среди этого хаоса я нашёл то, что искал.
Свет разума Сэши.
Он трепетал в водной толще, как одинокий светлячок в безлунную ночь. Испуганный, паникующий, мечущийся светлячок. Искра, которая вот-вот погаснет.
А рядом с ней я ощутил другой разум. Мрачный, древний, тусклый и невероятно голодный. Сознание Барнаби походило на чёрную дыру, засасывающую свет и тепло.
Я рванулся вперёд, вглубь, заодно проклиная свою беспечность.
Почему я не взял с собой гиперкуб? Оставил его в сейфе, на Волоте. Решил не брать артефакт на пляжную вылазку. Захотел просто расслабиться, отдохнуть, а не дёргаться, проверяя, на месте ли он. Отдых один хрен перерос в катастрофу, а теперь всё стало ещё хуже.
