Ох, боже. Во мне борются странные, противоречивые чувства. Часть меня хочет, чтобы он прикоснулся ко мне. Я хочу полностью забыть то нападение, утонуть в удовольствии, и знаю, что оно так близко... совсем рядом. Если бы только...

А другая часть хочет отодвинуться, лечь спать и притвориться, что ничего не было.

— У нас нет выбора, Харпер. Но мы можем сделать это приятным.

Я знаю, что он прав. У нас нет выбора. Наш союз — это укрепление двух семей, продуманный шаг.

Он протягивает мне бокал шампанского. Я уже выпила столько вина, что, потягивая игристый напиток, начинаю чувствовать легкую раскрепощенность.

Откидываюсь на спинку кровати, любопытствуя, что он будет делать дальше. Несмотря на то, что наблюдаю за ним, и он якобы главный, я — та, кто сказала «нет». И это придает мне силы.

— Открой.

Удерживаю его взгляд, пока он медленно проталкивает шоколадный кончик клубники между моими губами. Откусываю, не отводя глаз, и взрыв вкусов наполняет мой рот. Я проглатываю и облизываю губы. Ммм...

— Ты куришь?

Я качаю головой, озадаченная.

Наблюдаю, как он идет в угол комнаты и открывает ящик стола. Достает что-то. Держит между пальцами, подносит к губам и зажигает.

Сладкий запах дыма наполняет комнату.

О.

Алекс открывает окно, и я откровенно любуюсь им. Это странно — мы в одном белье.

Он чертовски горяч. Его ноги — словно выточены из камня, идеальные ягодицы. Спина восхитительна. На теле татуировки в разных местах: петли и линии, слова и узоры, но ничего, что я сейчас могу рассмотреть.

— Попробуешь?

Нерешительно киваю. Может, я и не невинна, но у меня катастрофически мало опыта.

Он вкладывает косяк между моими пальцами. Дрожа, я подношу его к губам и делаю крошечную затяжку. Немного закашливаюсь, но он успокаивает и подсказывает, как лучше.

Вскоре меня охватывает восхитительно легкое ощущение.

Уголок его губ поднимается: — Ты проспишь целую вечность после этого.

— Звучит прекрасно. Только проследи, чтобы меня побрили, чтобы я не стала женской версией Рипа ван Винкля.

Глаза Алекса темнеют: — Побрить тебя? Это можно устроить.

Из меня вырывается хихиканье. Я снова беру косяк и делаю еще одну затяжку.

— Осторожнее, — говорит он.

Он протягивает еще одну клубнику в шоколаде и кладет мне в рот. Вкус молочного шоколада и холодной, кисло-сладкой ягоды взрывается на языке. Я облизываю губы: — Вкусно.

Наблюдаю, как он съедает еще три.

— Да. Вкусно, но нам нужна настоящая еда. Давай прогуляемся.

— Я под кайфом и почти голая.

— Звучит идеально.

Странно спускаться на кухню почти без одежды, но он делает это естественным.

Король в своем владении, роется в холодильнике и находит сыр и крекеры, копченое мясо и оливки.

Мы собираем импровизированную тарелку для закусок, сочетаем это с шампанским и возвращаемся в спальню. Это восхитительно.

Набравшись смелости с полным желудком, задаю ему вопрос: — Почему ты на мне женился? — Красавец, как он, мог бы получить кого угодно, размышляю про себя. — Почему я?

Он пожимает плечами: — Я не из тех, кто любит свидания. У меня когда-то давно была девушка. Но я потерял ее. С тех пор не хотел ни с кем встречаться. Но ты знаешь правила и что от тебя ожидают. Так что, когда Михаил заключил сделку с твоим братом, я согласился.

У него кто-то был до меня? Ее больше нет, но я все равно ревную.

Кладу кусочек пармезана на круглый пшеничный крекер и откусываю.

— А что теперь, когда мы женаты?

— После смерти нашего врага многие претендовали на власть в Бухте. Теперь, когда мы женаты, это дает нам первую необходимую опору. Следующий шаг — дети.

У меня замирает сердце.

— А потом мировое господство, — заставляю себя изобразить веселье.

— Именно. Моя мать любит говорить, что человеку не хорошо быть одному.

— Она действительно цитирует Библию? Знает ли она, кто вы?

— Думаю, именно потому, что она знает, кто мы такие, постоянно цитирует Библию. Надеется спасти наши души или что-то в этом роде.

Это заставляет меня рассмеяться. Я тянусь за очередной клубникой, вспоминаю его замечание и очень вежливо кладу руку обратно на колени.

— Хорошая девочка, — одобрительно говорит он.

Я обожаю, когда он хвалит меня. Мне нравится, когда он смотрит на меня так, будто умирает с голоду и хочет съесть. Мне многое нравится в нас двоих, и это, наверное, чертовски опасно.

Он сидит в кресле напротив кровати, раскинувшись в непринужденной мужской манере, раздвинув колени и положив локти на бедра.

— Я хочу посмотреть на тебя. Встань передо мной, Харпер.

Я пьяна, или под кайфом, или как там еще называют сочетание этих двух вещей. И я понятия не имела, что такое возможно, но клянусь, каждое нервное окончание в моем теле словно горит.

Вздрагиваю, когда он тянется ко мне, но не успеваю ничего сделать, как притягивает к себе на колени. Ощущение твердого члена, прижимающегося к ягодицам, дает понять, что ему нравится то, что он видит. Гордость разливается в груди.

Это приятно, а не страшно, как я себе представляла.

— Как ты себя чувствуешь сейчас? — Я замираю, когда он наклоняется вперед и проводит губами по впадинке на моей шее. Его волосы щекочут подбородок.

— Менее скованно, — мой голос звучит отстраненно. — Что ты делаешь?

Его плечи поднимаются, когда он вдыхает: — Ты так приятно пахнешь.

— Ты хотел почувствовать мой запах?

— Ммм...

— Интересный подход к прелюдии.

— Это все прелюдия, Харпер. Все. Ты бежишь. Я догоняю. Твой дерзкий характер и остроумие. Видеть тебя в том платье. Знать, что под ним.

Волны возбуждения обжигают меня. Его хватка становится крепче.

— Когда я был моложе, то познакомился с одним парнем, который учился в колледже. — Забавно представлять Александра подростком. Моложе, невиннее, с менее четкими чертами. Возможно, его борода была редкой, а глаза не такими суровыми. — Он был как старший брат. Я был девственником, и он давал мне кое-какие советы.

О, Боже.

Сглатываю.

Хочу ли я это слышать?

— Знаешь, что он говорил делать, чтобы убедиться, что женщина готова к сексу?

— Спросить ее?

Он улыбается и качает головой, его акцент становится более заметным от возбуждения: — Он сказал, что нужно касаться