Мой тон холодный и расчетливый, когда снова смотрю на экран.

— Она не оставила мне выбора. Раз я не могу контролировать ее через страх, мне придется привязать ее к себе чем-то более сильным.

Изабелла, кажется, ошеломлена моими словами. Возможно, это первый раз, когда мне удалось ее по-настоящему удивить. Она прищуривается и сжимает свои маленькие, но крепкие кулачки.

— Если ты думаешь, что, заставив меня выйти за тебя, сделаешь меня покорной, то ты чертовски заблуждаешься.

Виктор цокает языком. Алекс фыркает. Михаил, однако, улыбается.

— Я не сомневаюсь в твоей исключительной способности справиться с этим, Лев. Я полностью уверен в тебе.

Я встаю, отпускаю ее запястье и притягиваю к своей груди. Она пытается вырваться, освободиться от моего крепкого захвата, но я не позволю. Она яростно борется, ее отчаяние очевидно.

— Готовься к церемонии, — говорю Михаилу. — Я хочу, чтобы это произошло как можно скорее.

Изабелла кричит, брыкается и вырывается, но не может освободиться.

— Ты не можешь этого сделать! Я никогда не буду твоей по своей воле!

Интересно, что она ничего не говорит о своем брате. Я наклоняюсь к экрану.

— Ты сможешь это устроить, Михаил?

Он кивает.

— Конечно. Считай, уже сделано. Доставь ее в штаб.

— Хорошо. Я отключаюсь, чтобы помочь моей невесте… подготовиться.

Выключаю iPad и отодвигаю его в сторону.

Разворачиваю ее лицом к себе. Мой голос низкий и угрожающий, когда сжимаю ее подбородок, как тисками, и заставляю смотреть мне в глаза.

— Ты знаешь, что я вправе убить тебя. Но это был бы ужасный способ разрушить потенциальную выгоду, которую наш брак может принести моей семье.

Ее прекрасные глаза расширяются, даже несмотря на то, что она сжимает губы и отказывается отвечать.

— Мне не нужна твоя воля, красавица. Мне нужна твоя покорность.

— Заставить меня выйти за тебя ничего не изменит! — Она пытается оттолкнуться, но не может. — Как и называть меня красавицей.

Этот протест слабее. Намного слабее.

Ослабляю хватку и провожу рукой вдоль ее шеи. Ее пульс учащается под моими пальцами, явный признак страха и вызова.

— Вот тут ты ошибаешься. Брак между Романовым и Моралес все меняет.

Одним резким движением притягиваю ее к себе. Она кричит, бьется и борется изо всех сил, но ее усилия едва ощутимы. Моя хватка становится крепче. Надеюсь, она понимает, как бесполезно бороться со мной.

— Ты говоришь так, будто мы даже не личности. Будто я не Изабелла, а ты не Лев. — Ее голос дрожит. — Будто наши личности ничего не значат, а цель оправдывает средства.

Усмехаюсь и качаю головой.

— Ты не понимаешь, Изабелла. Но поймешь. Кто ты, кто я — это не имеет значения в грандиозной схеме вещей. Ничто из этого не важно. — Я стискиваю зубы. — И чем быстрее ты перестанешь бороться с неизбежным, тем лучше для тебя.

Ее глаза встречаются с моими, в их глубине смесь ярости и чего-то еще. Понимания? Смирения? Я наклоняюсь, мои губы касаются ее уха, и я шепчу: — Мы оба знаем, что нам теперь нужно сделать.

Этот вынужденный союз запустит цепь событий, почти неподконтрольных нам.

Она сдавленно выдыхает, будто понимает серьезность ситуации.

— Теперь мы здесь, нравится тебе это или нет, — говорю я, мой голос тише, но не менее твердый. Чувствую, как на моих губах медленно появляется улыбка. Брак привяжет ее ко мне… и не только. — Мы можем либо бороться с этим… — Я касаюсь губами ее щеки. — Либо принять это.

Не знаю, почему я чувствую необходимость предложить ей намек на примирение. Черт возьми, она этого не заслуживает.

Она перестает бороться, ее тело напряжено, и впервые я чувствую проблеск чего-то похожего на покорность.

— Я очень хорошо забочусь о том, что принадлежит мне, — тихо говорю я, прежде чем отстраниться. — Давай подготовим тебя. Я больше не буду держать тебя в плену. У тебя будет полная свобода передвижения. — Я отпускаю ее и направляюсь к двери, останавливаясь перед тем, как выйти. Мимолетный взгляд отчаянной надежды мелькает на ее идеальном лице. — Давай, пытайся сколько угодно, Изабелла. Бегство невозможно. Я поймаю тебя, выслежу и притащу обратно туда, где теперь твое место.

Бросаю на нее последний долгий взгляд, намеренно оставляя дверь открытой. Я хочу, чтобы она знала: свобода — это иллюзия; настоящие узы, которые связывают нас, неизбежны.

Я, черт возьми, не могу дождаться, когда увижу ее в свадебном платье.

С кольцом на пальце.

Произносящую клятвы.

Носящую моего ребенка.

Чем больше думаю об этом, тем сильнее возбуждаюсь.

Не знаю, почему я не подумал об этом раньше.

Я смотрю на открытую дверь.

Смотрю на его удаляющуюся спину.

Желудок сжимается. События последних дней вышли из-под контроля. Я едва понимаю, чего хочу.

Но я знаю, кто я. Он может говорить что угодно, заставить меня взять его фамилию, и он это сделает. Но я Изабелла Моралес, и всегда буду Изабеллой Моралес.

И я никогда, никогда, несмотря на то, насколько беспомощной и подавленной была, не позволяла обстоятельствам диктовать мое будущее. Пусть я родилась в семье, которая считала меня второсортной, но это не делает меня такой.

Ладно. Лев Романов собирается на мне жениться. Перебираю в голове возможные варианты и обдумываю их.

Да, я могу использовать это в своих интересах, и я это сделаю.

Напряжение все еще витает в воздухе, когда мой желудок начинает болеть совсем по другой причине. Я умираю от голода.

Что ж. Он сказал, чтобы я чувствовала себя как дома.

С удовольствием.

Лев поддерживает свое тело, как идеально настроенный спортивный автомобиль. Знаете что? Я тоже.

Открываю холодильник и совсем не удивлена, обнаружив, что он хорошо укомплектован и безупречно чист. Отлично. Кто-то следит за своими макросами, у нас есть хотя бы что-то общее. Хотя вряд ли он готовит… Похоже, большинство продуктов в его холодильнике — это готовые блюда из какой-то службы доставки.

Я беру банан и йогурт, прежде чем отправиться в тренажерный зал в подвале.

Мне понадобится энергия для предстоящего дня.