Водитель и мужчина рядом со мной смотрят друг на друга через зеркало заднего вида.

— Мы друзья твоей сестры, Веры, — наконец говорит один из них. — Позвони ей.

Вера.

Когда мужчины не отвечают, я понимаю, что он говорит мне.

— У меня нет телефона.

— Черт. Ты потеряла сумку в аварии?

Я дико оглядываюсь, будто она каким-то образом может появиться в салоне машины. Конечно, у меня нет сумки.

— Да.

Я не говорю, что Тимур выбросил мой телефон до их появления. Кажется глупым давать им больше козырей против него, когда они уже пытались его убить. Мир то погружается в темноту, то возвращается, будто кто-то включает и выключает свет.

Здесь тепло, резкий контраст с холодным страхом, который сковывал меня раньше. Мужчина, что схватил меня, держит с нежностью, которая противоречит его грубой внешности, неожиданная мягкость застает врасплох. Я говорю себе быть настороже. Здесь нет никого, кто защитит меня.

Моя голова лежит на его плече, и инстинктивно он обнимает меня защищающим жестом, окутывая своим объятием. Моргаю, борясь с надвигающимся сном, но тепло успокаивает, как бальзам для моих измотанных нервов. Не могу думать ни о чем, кроме угрозы сна, убаюкивающего в неохотную капитуляцию.

Я не могу... думать.

И все же одно слово всплывает, интенсивное и удивительное в своей ясности: безопасность.

Она у меня. Она со мной. Мне кажется, будто я сплю.

Лидия Иванова спит у меня на руках.

— Я выбью из тебя всю дурь, как только она окажется в безопасности, — говорю Льву. Не могу поверить, что этот придурок осмелился дать ей препарат против моей воли. Я не поднимал на Льва руку с тех пор, как он был глупым подростком, который считал себя неуязвимым, и я спас его задницу от вражеской банды, с которой он решил связаться. Это было много лет назад.

Лев сглатывает.

— Я знаю.

Она моя.

Моя.

— Не убивай его, — бормочет Алекс, его глаза перебегают от зеркала заднего вида ко мне. — Если бы он этого не сделал, она бы сопротивлялась и, возможно, открыла дверь или что-то в этом роде.

Рычу и смотрю в окно, неохотно признавая, что он, вероятно, поступил правильно. Я бы справился с ней, даже если бы она сопротивлялась. Может, мне бы даже понравилось.

— Я сказал, что справлюсь с ней. Ее легко удержать, черт возьми.

Она шевелится у меня на руках, и я понижаю голос.

— Теперь как она будет мне доверять, зная, что мы схватили ее и дали ей препарат?

Лев качает головой.

— Не переоценивай важность того, чтобы сначала обеспечить ее безопасность, Вик. Смотри, ты не мыслишь здраво. Как только ты...

— Я точно знаю, что делаю, — резко обрываю я. Знаю. Он не понимает, сколько раз думал об этом, о ней. Как чертовски настроен на то, чтобы она была в безопасности, защищена и под надежной охраной. — Позвольте мне прояснить. Никто из вас даже не дышит на нее.

— Боже, Виктор, не вымещай свою злость из-за Юдина на нас, — говорит Алекс.

Ярость когтями впивается в грудь, когда думаю о том, что могло случиться сегодня вечером, и она не беспочвенна. Делаю вдох, чтобы успокоить свои напряженные нервы, как учил Коля.

Телефон Александра звонит, звук раздается через динамики. Лидия шевелится у меня на руках.

— Выключи, — резко говорю я. — Ради всего святого.

— Это Михаил, — возражает Алекс. У нас есть неписаное правило: мы отвечаем на звонки Михаила немедленно, без вопросов, в любое время суток.

— Мне все равно.

Лев и Алекс переглядываются, прежде чем Лев берет трубку.

— Да. Она у нас, — он качает головой. — Нет, он сбежал, но у нас была запасная группа под мостом, и мы уверены, что они его достанут.

У них строгие инструкции: найти его и затем доставить прямо ко мне. Никто не смеет тронуть его волос.

Они говорят вполголоса, пока, наконец, не заканчивают разговор.

— Михаил хочет знать последние новости.

— Напиши ему.

— Виктор, — начинает Алекс, снова глядя на меня в зеркало заднего вида. — Ты должен быть благоразумным.

Я держу его взгляд несколько секунд, прежде чем он снова переводит глаза на дорогу.

— Давай на минутку представим, что это Харпер, — говорю я тихим голосом. — Представим, что ты только что забрал ее от человека, который не только планировал жениться на ней, но и использовать, а затем убить.

Мышца на челюсти Алекса напрягается.

— Я понимаю, — наконец говорит он. — Просто хочу, чтобы ты был рационален.

— Я буду рационален, когда Тимур Юдин перестанет дышать, а Ледяное Братство будет уничтожено. Я буду рационален, когда надену кольцо на ее палец и обеспечу ее безопасность рядом со мной. До тех пор я буду самым неразумным ублюдком, которого ты когда-либо встречал.

Мы погружаемся в тишину, прерываемую лишь редкими обновлениями от Льва, который переписывается с остальными нашими братьями. Лидия шевелится у меня на плече, я тем временем строю планы. Пока не получу новых сообщений, у меня одна цель: держать ее в безопасности.

— Наши люди ничего не сообщают, — говорит Лев, качая головой. — Боже. Я ожидал большего.

Для меня было важнее обеспечить ее безопасность, чем поймать нашего врага. Мне пришлось выбирать одно из двух.

Я выбрал ее.

Всегда буду выбирать ее.

Юдин — ходячий мертвец. Я позабочусь об этом.

Она почти не двигается за два часа пути домой. Мы подъезжаем к моему дому глубокой ночью. Я остаюсь на заднем сиденье с Лидией, пока братья проверяют обстановку, чтобы убедиться, что ничего не случилось в мое отсутствие, и я не удивлен, что мы ничего не находим. Тимур Юдин будет планировать свою месть, но он не тот человек, который действует опрометчиво. Он выждет время.

— Все чисто, Вик, — говорит Лев из дверного проема, подавая знак, чтобы мы выходили. Лидия шевелится, но не просыпается, когда поднимаю ее, вытаскивая из машины и держу на руках.

Когда она проснется, то будет готова драться. Возможно, мне удастся втолковать ей здравый смысл, когда подключится Вера, но, скорее всего, она будет сопротивляться даже тогда. Это нормально. Мне нравится, что она боец.

А еще мне нравятся ощущения, когда Лидия у меня на руках.

Поэтому позволяю себе насладиться этим