Мейрин хотела быть в безопасности. Она хотела избежать конфликта, и хотя часть меня немного обижалась на нее за то, что она так легко закрыла глаза и отвернулась, другая часть меня также завидовала ее выбору. Зависть и желание идут рука об руку, и все, чего я когда-либо хотела, — это свободы делать свой собственный выбор.

После первоначального всплеска активности, который вернул нас с Охоты, а затем доставил в покои Македонии, а не в зал для собраний, нас с Даркхейвенами отправили обратно в наши собственные комнаты. Поскольку комната Мейрин все еще пуста — не то чтобы я хотела вернуть ее туда, — мы решили поместить их обоих в комнату Руэна. Кровать в любом случае достаточно большая, и когда они вместе, всегда есть кто-то, кто присмотрит за ними днем или ночью.

Низкий стон вырывается из горла Мейрин, заставляя меня выпрямится на стуле, который я подтащила поближе к кровати. Единственный глаз, не прикрытый марлей и повязкой, стянутой на затылке, приоткрывается. Моргая, чтобы избавиться от помутнения в здоровом глазу, она поворачивает голову. Она замирает, когда ее взгляд останавливается на мне, и я наклоняюсь вперед, дотягиваясь до руки, лежащей поверх простыни, которой она укрыта.

— Доброе утро. — Я сохраняю легкость в голосе, даже когда обхватываю ее холодные пальцы своей рукой. — Как ты себя чувствуешь?

Она снова моргает, а когда открывает рот, чтобы ответить, начинает хрипеть. Я быстро отпускаю ее и тянусь к кувшину с водой на прикроватном столике, наливая ее в стоящий там стакан. Устраиваясь на кровати рядом с ее изголовьем, я помогаю ей приподняться, подношу край стакана к ее рту и уговариваю сделать несколько глотков. После того, как ей удалось осушить добрую четверть жидкости, я ставлю стакан и даю ей сделать глубокий вдох.

— Что случилось? — ей, наконец, удается выбраться.

— Боги заколдовали тебя принять облик кролика, а затем выпустили на охоту во время второго обряда Весеннего Равноденствия, — говорю я, соскальзывая с кровати и снова занимая свое место на стуле. Я сохраняю свой голос тихим, бросая взгляд туда, где все еще отдыхает Руэн, и отмечая возвращение цвета на его лицо. Македония заверила нас, что, как только он достаточно выспится после приема ее зелий, он проснется без каких-либо негативных побочных эффектов от яда Сузы и стрелы Марала.

— Я… — Глаза Мейрин поднимаются к потолку и остаются там. — Я думала, это сон. Ужасный… Ужасный сон.

Я не могу сказать, что виню ее за то, что она считает свою ситуацию кошмаром. — Это не так, — уверяю я ее. — Когда мы обнаружили, что ты пропала, я отправилась на твои поиски, и… Кто-то рассказал мне, что произошло. — Я не решаюсь назвать имя Македонии, не уверенная в том, вовлечена ли Мейрин в происходящее помимо спасения сейчас. Велика вероятность, что в конце концов она узнает, но на всякий случай я держу имя Богини при себе.

Мейрин долго молчит, тишина в комнате становится все более напряженной. Я позволяю ей повиснуть, мне комфортно в тишине, которая расширяется и поглощает воздух, несмотря на то, что она вытесняет жизнь из моих легких. Как только боль становится нормальным состоянием бытия, она больше не причиняет такой боли. Она больше не имеет над вами такой власти.

Через некоторое время Мейрин протягивает руку и прикасается к бинту, прикрывающему ее левый глаз. — Я… я хочу посмотреть, — заикается она.

Было бы легко солгать ей, легко сказать ей, что ей еще предстоит залечить свои раны — те, что остались на ней такими же как были на ее зачарованном тела, — но в этом нет смысла. В конце концов, она узнает. Итак, я наклоняюсь вперед и помогаю ей вернуться в сидячее положение, а затем развязываю узел, удерживающий марлю и повязку на ее черепе.

Ткань обвисает, падая ей на колени, когда Мейрин протягивает руку и накрывает ладонью дополнительную марлю, прикрывающую ее глаз. Оставив ее, я пересекаю комнату, подхожу к комоду, беру лежащий там предмет, прежде чем вернуться к ней.

— Вот, — я протягиваю ручное зеркальце, вырезанное из дерева и украшенное бронзовой филигранью по отражающей поверхности.

Она берет его у меня дрожащими пальцами, а затем, резко вдохнув, полностью опускает марлю и поднимает зеркало к лицу. Слезы наворачиваются на оба ее глаза — красивого зеленого и молочного цвета, с все еще заживающим красным порезом на коже. Они стекают с ее ресниц и каскадом скользят по щекам.

— Я-я… — Ее рука и зеркало дрожат, пока она не роняет его. Вместо того чтобы приземлиться ей на колени, оно ударяется о край матраса и с треском падает на пол, когда хрупкое зеркало разбивается, образуя трещину прямо посередине.

Взглянув на лицо Руэна, я мысленно вздыхаю с облегчением, когда он продолжает спать. Какое бы тонизирующее средство ни дала ему Македония перед тем, как мы перенесли его обратно сюда, оно действует божественно — или волшебно. Я наклоняюсь и поднимаю зеркало, прежде чем положить его на тумбочку.

Мейрин продолжает плакать, ее плечи сотрясаются от рыданий, несмотря на то, что слезы остаются беззвучными. Я наклоняюсь ближе и беру ее руки в свои. — Все будет хорошо, — говорю я ей.

Ее глаза встречаются с моими. Ну, тот, что может видеть, смотрит. Другой, однако, смотрит сквозь белую пленку невидящим взглядом. — Ты все еще жива, — говорю я, укрепляя свой голос, когда ее брови опускаются, а губы сжимаются. — Пока это остается правдой, с тобой будет все в порядке. — Я говорю эти слова, потому что это должно быть правдой не только для меня, но и для нее. Ей нужно верить в них так же, как верю я.

— Это был не просто сон. — Это не вопрос, а утверждение.

Хотя она уже знает это, уже слышала от меня и говорила то же самое раньше, на этот раз в словах звучит нотка завершенности. Я качаю головой. — Нет, — говорю я. — Это не было сном.

После этого Мейрин еще долго продолжает плакать, но когда слезы высыхают и она начинает задавать больше вопросов, я даю ей те ответы, которые могу. Опуская тот факт, что и Македония — Богиня Знаний, и Данаи — Царица Богов, помогли нам, когда мы вернулись с Охоты, я рассказываю ей о церемониях, которые Боги используют, чтобы истощить и украсть наши силы. Я рассказываю ей о своих подозрениях, что она была выбрана жертвой Охоты, потому что отказалась присутствовать на Очищении, что мы с Даркхейвенами испытали потерю памяти и даже