Там сидела целая компания таких же. Сразу несколько повернулись в мою сторону, один заулыбался во все тридцать два, и я отпрянула. Чуть Элизабет с ног не сбила.

– Да ты не шарахайся, – она со смехом махнула рукой, – они ребята хорошие, хоть и шумные. А так и отзывчивые, и рукастые, пристроить бы их в хорошие руки, и все было бы ладно.

«Нашлись щеночки», – мрачно подумала я. После Адриана не слишком-то привлекали плохие парни.

– Да кто за нищего разбойника пойдет? – заныл особо приветливый и с горя отхлебнул из кружки.

– А ты еще громче ори, Билл, чтобы ко мне еще и стража заявилась! – шикнула Элизабет, подавшись вперед.

– Это я от одиночества! Сердце разрывается! Терпеть нет сил эту муку! – переигрывая, Билл схватился за грудь, правда, по ошибке справа. – Налей, а, Бет? Я тебе завтра деньги занесу, вот прям с утра, зуб даю!

Элизабет с досадой отмахнулась. И повела меня за стойку. Там нашелся относительно тихий уголочек. Я села на высокий стул, Фиона, невидимая для окружающих, забралась ко мне на колени.

Элизабет принесла чай и пряники. Пока она отошла к другим посетителям, я украдкой сунула один из них Фионе. А через пару минут вернулась и Элизабет. Сев рядом, она подалась вперед, чтобы шум не мешал немного посплетничать.

– Билл – парень неплохой. Помогал мне и лестницу починить, и окна вставить. Нашлась бы какая-нибудь сиротка-бесприданница, пошла бы за него за милую душу. И работящий, и незлой, и детей любит. Да только как их свести? Ой, ладно, все в руках неба, как говорят в церкви.

– Или хорошей свахи, – усмехнулась я, отпивая из глиняной кружки.

– Кого-о? – Элизабет искренне округлила глаза. – Это ты про сватов, родителей жениха и невесты, что ли? Так Билл один, как перст!

– Нет. Сваха. В том ми… месте, откуда я родом… была такая работа, – я прикусила губу, поняв, что чуть не проговорилась. – Когда кто-то помогал одиноким людям познакомиться и найти друг друга.

– О-о-о, здесь такая сваха точно была бы нарасхват! Знаешь, сколько я выслушиваю историй по вечерам здесь, за этой самой стойкой? – рассмеялась Элизабет. – От таких вот, одиноких, которым домой возвращаться не к кому!

Я задумчиво откусила от пряника. Вот бы открыть здесь брачное агентство! Такого ни у кого нет. Получился бы такой себе средневековый стартап! Все, чтобы одинокие сердца нашли друг друга: анкеты, подбор кандидатов, романтические свидания! Ни для кого не секрет, что при свечах, под музыку все начинает играть новыми красками.

Я аж загорелась идеей, но осадила себя: «Для этого нужно минимум помещение под офис! А для свиданий и романтики для клиентов тем более понадобятся вложения. А мне бы найти, чем за комнату расплатиться!»

С этими мыслями я узнала у Элизабет, кому можно продать кольцо. Она посоветовала одного старичка-ювелира, живущего в конце улице. Только предупредила, что люди за камнями к нему заходят всякие, даже связанные с темной магией. По этой причине я решила Фиону с собой не тянуть. Вдруг какая-нибудь ведьма разглядит ее и решит навредить? В жертву там принести или еще что-то. Может, это и глупые страхи, но я здесь без году неделя! Так что за ручку отвела Фиону на задний двор. Там была небольшая конюшня на несколько стойл. В них оставляли лошадей постояльцы. Скрепя сердце, я присела перед Фионой, усадив ее на деревянный ящик в углу.

– Посиди здесь и никуда-никуда не уходи, хорошо? Я очень скоро вернусь, туда и назад. Но я не могу взять тебя с собой, там могут быть плохие дяди и тети. А если ты убежишь куда-то, то можешь потеряться, понимаешь? Подождешь меня, малышка?

Фиона кивнула. Бросать ребенка в таком возрасте мне не хотелось даже на десять минут. Но с кем я могла оставить невидимую девочку? Только спрятать и сказать ждать меня. Хорошо, что Фиона послушная.

Поцеловав ее в макушку, я вышла из конюшни. Но не успела сделать и пару шагов, как настиг знакомый голос:

– Какая встреча… Не думал, что ты выжила, дорогая.

У меня ослабели ноги от этих бархатных ноток. Интонации ленивого зверя. Я остолбенела. Генри только-только привязал коня на улице, рядом с корытом с водой, и теперь направился ко мне. Он подошел сзади, обхватывая за плечи, прижимаясь со спины. По телу прошла дрожь. Но Генри не обратил на это внимания, и горячие губы скользнули по моей шее. Там, где чувствительнее всего и бьется пульс.

– У тебя так колотится сердце… Соскучилась, девочка? Поехали домой, – тон Генри был и мурлычущим, и жестким. – Но сначала скажи, куда ты дела мою дочь.

От его поцелуев, томительных, умелых, слабели ноги. Я чувствовала жар сильного тела за спиной, от одного этого кружилась голова. Но я прекрасно помнила, как Генри столкнул меня с обрыва! И дернулась, чтобы вырваться и развернуться лицом к лицу.

– Ты чуть не убил меня! Я не вернусь к тебе, Генри! И Фиону ты больше не увидишь! Ей не нужен такой отец!

Генри застыл передо мной, как скала, которую никому не сдвинуть с места. Надменно поджатые губы, упрямо поднятый подбородок, нехороший прищур светло-карих, отливающих золотом, глаз… Одним своим видом Генри излучал опасность.

– Замолчи, – отрезал он. – И не упрямься, Дженни. Ни одна мать не станет держать ребенка далеко от себя. Значит, Фиона где-то поблизости. Думаешь, городская стража не найдет ее, когда прочешет все здесь? Ну, или сначала упрячет тебя за решетку. Ведь я скажу им, что ты спятила, украла нашу дочь и собиралась ей навредить.

Генри говорил чеканным, холодным тоном, и у меня по спине бежали мурашки.

– Ты этого не сделаешь! – я отшатнулась, прижимая ладони к груди.

Генри резко перехватил мои запястья, дергая на себя.

– Сделаю. Если только… ты не поддашься мне.

Темное, порочное желание, вспыхнувшее в его глазах, не предвещало ничего хорошего.

Возле конюшни был набросан небольшой стог. Не отпуская моих рук, Генри толкнул меня на мягкое сено. Он навис сверху, его глаза горели от предвкушения. От сильного тела веяло жаром.

– Ну, что? Расскажешь мне, где спрятала нашу девочку? – лукаво прищурился Генри.

Он завел мои запястья над головой, удерживая одной рукой. Я дернулась, но