В кастрюле сидел мужик. Настоящий. В натуральную величину. Голый. Мокрый. И… рогатый.

Не жалкое сморщенное существо размером с большую кошку, а взрослый, хорошо сложенный мужчина. Широкие плечи, мощные руки, обхватывающие колени (которые теперь были не костлявыми палками, а нормальными человеческими коленями!), сильная шея, косматая шевелюра, из которой торчали… рога. Темные, слегка изогнутые, они росли прямо из густой, мокрой шапки черных как смоль волос.

Вода едва доходила мужчине до пояса, обнажая торс, покрытый каплями и… ну, в общем, ничего детского или статуэточного в этих формах не было.

Кастрюля, которая раньше казалась огромной, теперь выглядела жалкой ванночкой. Ошейник все еще впивался в кожу на шее, а цепь лежала тяжелой, мокрой змеей на полу.

Глава 7

Мужчина сидел, уткнувшись лицом в колени. Длинные мокрые пряди скрывали его черты. Плечи слегка вздымались — он дышал. Глубоко и ровно. Как спящий.

Я застыла в изумление, но мозг лихорадочно пытался обработать картинку: огромный, мокрый, голый мужик с самыми настоящими рогами, торчащими из черных волос, сидит в кастрюле для вымачивания «редиски», как взрослый дядька в игрушечной машинке.

Йорик, маленький герой, орал как резаный, прыгая между мной и неведомой… хренью. Он бы и хотел цапнуть внезапно разросшегося чудика, но не доставал через высокие медные борта кастрюли.

— Фу! Тихо! — прошипела я автоматически, но сама не могла оторвать взгляда от этой… этой антропоморфной версии козла.

А козел сидел, уткнувшись лицом в колени, вода с волос стекала по его спине ручейками. Дышал он ровно, слишком ровно. Как спящий опасный зверь. Возле моего дивана! А если бы я заснула… а он как выскочит, как выпрыгнет! И забодает. Уф…

И тут я краем глаза заметила странное. Пригляделась и охнула. Мощные козлиные плечи не просто вздымались от дыхания. Они дрожали мелкой, частой дрожью, как у промокшей до последней шерстинки и замерзшей собаки. Вода-то в кастрюле ни разу не теплая, из-под крана! А он сидел в ней голый, кто знает сколько, — я же с Джонатаном возилась, потом припасы таскала, задремала… Мама дорогая! Он же не «редиска» на самом-то деле, а человек… Эм… Живое существо, хотя и рогатое! И его наверняка бьет жуткий озноб!

Весь мой шок, страх перед неведомым и мысль «что за черт?!» моментально испарились, сменившись прагматичной яростью зоозащитницы возле бездомного кота, которого кто-то облил водой на морозе.

— Ах ты ж!.. — вырвалось у меня, и я решительно шагнула вперед, отпихивая Йорика ногой, чтобы не споткнуться. — Да ты же замерз, болван! Вылезай из кастрюли!

Я ткнула пальцем в мокрое плечо. Кожа под пальцами оказалась ледяной, как мрамор на морозе. И твердой. Мурашки побежали у меня по спине.

— Эй! Ты! Редиска! — тряхнула я его за плечо. Тело подалось, но реакции ноль. Глаза по-прежнему смотрели в никуда, сквозь колени и кастрюлю. Дрожь усиливалась. — Ну все, хватит мокнуть! Марш на диван! Быстро!

Ругань, похоже, подействовала лучше любых других слов. Или просто инстинкт заставил пошевелиться, когда стали дергать. Мужчина неуклюже поднял голову, его темные глаза медленно сфокусировались на мне. В них все еще была пустота, но теперь смешанная с непониманием.

Я не стала ждать просветления. Ухватив рогатое и мокрое существо под мышки (какой же он тяжелый! Спасибо вам, спортзал и вредный тренер Степан Григорьевич!), я потащила его из кастрюли.

Мужик не сопротивлялся, но и не помогал. Висел на мне как огромная, мокрая, послушная кукла. Вода хлюпнула на пол. Йорик, видимо решив, что это новая игра, перестал лаять и с интересом наблюдал, как я волоку голого рогача к нашему дивану.

— Ноги-то хоть переставляй, балда! — пыхтела я, с трудом удерживая скользкое тело. — Вот… так… И падать не вздумай, а то вдребезги разобьешься, и мне потом осколки собирать!

Добравшись до дивана, я с облегчением уронила свою ношу на одеяло. Мокрый несчастный Редис сел, сгорбившись, все так же дрожа мелкой дрожью. Вода все еще капала с волос. Ну мама дорогая, эдак внезапный козел еще чихать начнет мне в подушку. И кашлять! Надо его хоть вытереть… и чистую наволочку на голову тюрбаном, чтоб не капал на постель!

После наволочки я, скрипя зубами, сняла с себя кофту — благо она не из синтетики, а из натуральной шерсти. И начала грубо, но энергично растирать его спину, плечи, руки.

— Держись, редиска улучшенной комплектации, — бормотала я. — Сейчас согреем. Главное — не помри тут от пневмонии в первый же вечер. Мало ли, Лукас потом мне счет выставит за порчу имущества…

Растерев как смогла (пропуская некоторые деликатные зоны), я накинула на мужика одеяло. Рогатый сюрприз автоматически закутался в него, все так же дрожа, но теперь уже не так сильно. Глаза его начали приобретать осмысленность, но пока еще были туманными.

Йорик подошел, осторожно обнюхал торчащие из-под одеяла мокрые ноги и фыркнул. А я машинально обрадовалась: ступни нормальные, человеческие. Ну а вдруг бы копыта? С другой стороны, можно на обуви экономить… два раза. Не покупать саму обувь и не изобретать для нее места хранения.

Уф, ладно. Это все равно не наш случай. Пятки у нежданной редиски как у младенца, и не скажешь, что на вид взрослый мужик. Но босиком он точно никогда не ходил.

— Ладно, сиди тут, не дергайся, — приказала я. — Сейчас чайку вскипячу. Согреешься…

Чай… Чай! А где чай?! Я метнулась к нашим припасам на кухне. Вскрыла термосы — там какое-то густое мясное рагу, пахнущее специями. Контейнеры — с овощами и странными лепешками. Фрукты. Вода. Но никакого чая. Ни пакетиков, ни заварки. Ни даже подозрительных трав в мешочке!

— Ах ты жмот иномирный! — выругалась я мысленно в адрес Лукаса. — Чайку не додумался передать! Ладно… Воды горячей вскипячу и нарежу в нее яблоко. Будет почти компот.

Растапливать незнакомую плиту незнакомыми щепками — то еще удовольствие. Я боялась, что дым не найдет выхода и вернется ко мне, боялась, что дрова и уголь отсырели, что фиг его знает, с какой стороны вообще эта дурында поджигается… но справилась. И даже немного