Части ставни с глухим стуком упали на пол, подняв новое облако пыли.

— Ой! — я растерянно уставилась на обломки в своих руках. — Прости, Илиран! Я такая неуклюжая... Даже здесь умудряюсь всё ломать.

Сын медленно повернулся ко мне.

На его лице было странное выражение — смесь удивления, жалости и чего-то ещё, чего я не могла понять.

— Ты не виновата, мама, — тихо сказал он. — Здесь всё уже давно сломано.

Он подошёл ко мне, осторожно взял обломки из моих рук и отложил в сторону.

— Просто... старое дерево. От времени рассохлось.

Но я видела, как он смотрит на развалившиеся ставни, потом на меня, и в его глазах мелькает что-то похожее на догадку. Что-то такое, что он пока не готов произнести вслух.

А за разбитым окном в горном воздухе уже чувствовалась прохлада наступающего вечера, и где-то вдалеке слышались голоса — кто-то поднимался по дороге к нашему дому.

Мы ещё разглядывали разрушения в гостиной, когда на пороге появилась тень.

Я обернулась и увидела пожилую женщину в простом сером платье и белом переднике. В руках у неё была большая плетёная корзина, накрытая клетчатой тканью.

— Госпожа Телиана! — воскликнула она, и лицо её озарилось самой искренней радостью. — Мы не думали, что вы сегодня приедете! А то бы всё приготовили как следует.

Я недоуменно моргнула, разглядывая незнакомое, но добродушное лицо.

— Простите, а вы меня знаете?

— Конечно знаю! — женщина шагнула в дом, не обращая внимания на пыль и паутину. — Я Марта, жена старосты Торина. Вы спасли нашего внука три года назад, когда он болел лихорадкой. Помните маленького Лерита? Мы вас завтра ждали. Нам только вчера передали, что вы едете, и что господин Анмир вас сюда…

Марта поняла, что сказала не то.

- А Лерит так вырос! Не представляете. Так помните его?

В памяти всплыло воспоминание: бледный худенький мальчик, горящие от жара глаза, отчаянная мать, которая примчалась ко мне в слезах...

—Конечно, помню! Какой он сейчас, рассказывайте!

— Ой, какой большой! — Марта расплылась в улыбке. — Теперь уже почти до моего плеча достаёт. А всё благодаря вашей настойке.

— Это была простая травяная настойка, — смущённо пробормотала я. — Кора ивы, мёд, немного мяты...

— Простая! — Марта всплеснула руками. — Три лекаря до вас приходили, ничего не помогало. А вы за полчаса мальчика на ноги поставили.

Она повернулась к открытой двери и что-то крикнула. Почти сразу во дворе затопали ноги, послышались мужские голоса.

— Торин! Берт! Несите инструменты!

В дом заглянул высокий мужчина с седой бородой, за ним ещё двое помоложе. У всех в руках были молотки, пилы, мотки верёвки.

— Мы знали, что домик в плохом состоянии, — объяснила Марта, ставя корзину на запылённый стол. — Собирались подготовить его к вашему приезду, да не успели. Но ничего, за пару дней всё исправим.

Илиран вышел вперёд, и я заметила, как напряжённо он держится.

— Это очень любезно с вашей стороны, — сказал он осторожно. — Но почему вы помогаете? Мой отец никогда...

— Мы помогаем госпоже Телиане, — резко оборвала его Марта, — а не вашему отцу.

В её голосе не было злости, скорее твёрдая решимость. Мужчины за её спиной одобрительно закивали.

— Госпожа добрая, — добавил седобородый, которого она назвала Торином. — Не только нашего Лерита вылечила. Корову у Берта тоже, помните? И старуху Агнес, когда у неё сердце прихватило.

Я растерянно переводила взгляд с одного лица на другое. Мне казалось, что я просто делала то, что могла. Разве это стоило такой благодарности?

— Ладно, мужчины, за работу! — скомандовала Марта. — А мы пока к нам в дом пойдём. Госпожа с дороги устала, покормить надо.

Один из мужчин уже полез на крышу с пучком соломы, другой принялся заколачивать разбитые окна досками. Работали они быстро и слаженно, будто всю жизнь только этого и ждали.

— Но мы же не хотим вас обременять... — начала я.

— Какое там обременять! — Марта взяла меня под руку с такой материнской заботливостью, что у меня защипало в носу от неожиданной благодарности. — Идём, госпожа. Торин уж небось самовар поставил.

И повела нас по тропинке вниз, к деревне, где между деревьев виднелись аккуратные домики с дымящимися трубами.

За спиной звенели молотки и слышался весёлый говор работающих мужчин. А я всё никак не могла понять — неужели есть люди, которые помнят добро и готовы отплатить за него, не требуя ничего взамен?

Дом Марты и Торина оказался таким уютным, что я почувствовала, как напряжение последних дней понемногу отпускает плечи. Чистые белёные стены, деревянная мебель, натёртая до блеска, запах свежего хлеба и сушёных трав, развешанных под потолком пучками.

— Вы переночуете у нас, пока крышу чинят, — сказала Марта, хлопоча у большого дубового стола. — А то ведь дождь может пойти, а у вас там дыры в потолке.

— Мы не можем так злоупотреблять вашим гостеприимством... — начала я, но Торин поднял руку, останавливая мои возражения.

— Добро пожаловать в Ореховую долину, госпожа, — сказал он с достоинством. — Наш дом — ваш дом.

На столе появились горячие лепёшки, мёд в глиняном горшочке, сыр, от которого исходил аппетитный аромат, и большой кувшин молока. Я не помнила, когда в последний раз ела с таким аппетитом.

После ужина Илиран извинился и вышел во двор — помочь мужчинам с ремонтом. Оставшись вдвоём с хозяевами, я почувствовала, как они переглядываются через мою голову.

— Это же госпожа Телиана, — прошептала Марта мужу, думая, что я не слышу. — Помнишь, что говорили о её семье? Нам повезёт, если поможем ей.

Торин кивнул, не сводя с