Вдруг понимаю, что слышу голос мужа из-за приоткрытой двери. Но неужели он так говорит про моих сестёр? Это младшей я подарила телефон на День Рождения.

После смерти родителей в автокатастрофе, я в двадцать лет, учась на медицинском, осталась на руках со старенькой бабушкой, двумя сёстрами-двойняшками и ещё сестрой – младшенькой Дашей. Жили мы на бабушкину пенсию и мои подработки. Я бралась за всё, что могла, насколько позволяла учёба.

Сейчас сёстры выросли и учатся на бюджете в хороших ВУЗах, бабушки уже нет, и я продолжаю подкидывать им деньжат, благо, возможность есть.

– Дура, она и в Африке дура! Но ничего, мы с тобой всё устроим. Пока она лежала невменяемая и плакала, я подсунула ей документы задним числом. Ни один адвокатишка потом не прикопается, скоро всё будет оформлено так, будто она подписала их, будучи в абсолютно адекватном состоянии ещё два месяца назад. Пару дней, и всё утрясём…

Это голос моей свекрови Елизаветы Васильевны. Та ещё стервозная штучка. Ей под шестьдесят, но выглядит младше своего возраста благодаря пластическим операциям, которые оплачивал её недавно почивший муж – отчим моего супруга.

Он умер, оставив её ни с чем, потому что завещал всё детям от первого брака. Криков-то было…

– Надеюсь, ты знаешь, что делаешь, мама, – раздаётся голос моего мужа Ивана.

Но что за документы имеет в виду свекровь?

Неужели они говорят про наследство, которое свалилось мне на голову пять лет назад? Оказалось, что у меня всё это время, пока мы бедствовали, был дядя по материнской линии. Мы с ним никогда не общались, но он нашёл меня и сестёр, когда был на смертном одре – умирал от тяжёлой болезни.

Он, будучи одиноким, искал мать, не знал, что её давно нет, а нашёл нас – четверых девушек, которые отчаянно пытались выгрызть себе место в этом мире. Так мне, как старшей и самой разумной, досталась приличная сумма денег, огромная квартира и загородный дом. Прямо как в сказке!

Дядино дорогое жильё я продала, купила сёстрам по квартирке, а остаток положила в банк под проценты. Был договор, что как только сёстры закончат учёбу, мы поделим деньги поровну. Они наши – общие, а муж со свекровью называют сестёр приживалками.

– Сейчас отберём всё, что у неё есть, и заживём без этой паскуды, – принимается увещать свекровь. – Найдёшь себе кого-нибудь помоложе. Она вон даже родить не смогла нормально, убогого из себя выдавила раньше срока, он и помер.

Внутри поднимается волна ярости. Я быстро иду вперёд, хочу открыть дверь и войти, но мир снова теряет свои очертания. Я вдруг понимаю, что стою в зимней одежде и сапожках на небольшом каблучке около дороги. Вижу на другой стороне свой припаркованный автомобиль.

– Я так рада, что ты подала на развод, Анька! – кричит мне знакомый голос в трубку. – Я всегда чувствовал, что твой Иван тот ещё козёл, просто притворялся хорошим. А свекруха вообще бешеная, мне мать говорила, что у Елизаветы Васильевны даже справка с психушки есть, представляешь?

Это Ксюша, моя давняя подруга, точно её слегка писклявый голос. Почему-то я даже не удивлена, что свекровь немного ку-ку. Как хорошо, что скоро мы перестанем быть родственниками.

– Да, и правда, это правильное решение… – растерянно отвечаю я.

– Надеюсь, его посадят за подделку документов, урода такого! И мамашу его! Правильно, что ты их прижала. А разведут вас уже завтра, да?

Честно говоря, я без понятия, но отвечаю согласием.

– Ладно, пока, целую. Надо бы твой развод отметить, завтра к тебе заскочу.

Подруга отключается, а я, пребывая всё в той же растерянности, смотрю влево, потом вправо и начинаю переходить дорогу по пешеходному переходу. На улице никого, каблучки задорно стучат по асфальту.

Вдруг я слышу, что кто-то выезжает из-за поворота, набирая скорость. Я едва успеваю повернуть голову, как узнаю знакомую до боли машину. Ускоряюсь, чтобы скорее перейти дорогу, но… поздно.

Самого удара я не чувствую. Мир просто внезапно становится тёмным.

Я внезапно открываю глаза и крик замирает на губах. Сердце отбойным молотком лупит по грудной клетке, внутри клокочет ужас.

– Анна? – мужской обеспокоенный голос раздаётся совсем рядом. – Как ты?

Несмотря на грубые нотки в голосе, мне почему-то становится немного спокойнее. Я чувствую себя в безопасности. Протягиваю руки и обхватываю огромные сильные мужские плечи. Взгляд ползёт по упрямому подбородку, по резко очерченной челюсти, которая будто высечена из камня. Губы мужчины сжаты в тонкую линию. А вот глаза… Тёмная холодная зелень, в глубине которой горит тревога.

– Рагнар, – я наконец-то понимаю, где нахожусь.

Мозг наконец-то фильтрует прошлое и настоящее, отделяя их друг от друга.

– Ты кричала и металась, как безумная. Что ты увидела, Анна?

Я молчу, глядя сквозь дракона. Осознаю то, что было со мной. Он был прав – я вспомнила совсем мало, но и этого хватило.

– Я увидела свою жизнь, и увидела, как меня убили, – глухо признаюсь я.

Вдруг понимаю, что мы с военачальником непозволительно близко. Я полулежу на кровати, держа руки у Норда на плечах и испуганно жмусь к нему. А руки дракона у меня на спине, он поддерживает меня, прижимая к себе ближе.

Наши лица всего в десятке сантиметров друг от друга, мы дышим одним воздухом.

Я резко подаюсь назад, но Рагнар удерживает меня.

– Кто убил тебя, Анна? – с какой-то первобытной яростью спрашивает он.

Глава 22. Будущее

Я отворачиваюсь и мотаю головой, давая понять, что не хочу говорить. Вдруг меня пронзает самый настоящий ужас. Я отпускаю плечи дракона и прижимаю руки к животу:

– Ребёнок!

– С ним всё хорошо, – произносит Рагнар, укладывая меня на кровать.

Я молчу, поглаживая пальцами дорогую ткань платья на животе. В другом мире