— Прошу следовать за нами, уважаемые гости Владыки.

— Идите за ними, — сказал Чет тимавеш. — Уклад у нас отличается от вашего, но как мы учились пользоваться вашими вещами, так и вы научитесь пользоваться нашими. Они не смогут объяснить, но покажут. А завтра мы с вами поговорим обо всем.

Гости потянулись ко дворцу, и от всех них шло ощущение совершенно детского любопытства и восторга напополам с настороженностью. Медейра пошла с ними, что-то объясняя и словно уговаривая, довела их до входа во дворец и направилась обратно. Шла она легко, но видно было, что то и дело норовит подтянуть босую ногу выше, что ей непривычно ходить по мраморным плитам двора.

— Чисты, как дети, — задумчиво сказал рядом Жрец.

— Да, — согласился Четери. — Хида знает, что делает, надеюсь? Им тяжело будет спотыкаться об этот мир.

— Хида хочет лучшего для мира своего, — отозвался Ворон. — И мы, по крайней мере, знаем теперь, что она жива.

Четери повернулся к Мастерам.

— Рад видеть вас, — он обнял каждого, как брата. — Надо ли вам отдохнуть, освежиться перед разговором?

— Не надо, — откликнулся Ити, а Киноли кивнул.

— Лучше мы быстрее расскажем, что узнали, — проговорил Юнеди.

— Тогда, — он вновь повернулся к стене, где ждали ночные слуги, — накройте сейчас нам стол в парке, в мраморной беседке у апельсиновой рощи. И проследите, чтобы никто не беспокоил нас.

Он не стал добавлять «кроме моей жены», потому что Свету и так никто бы не осмелился остановить, вздумайся ей пойти к мужу в любое время дня и ночи.

Через несколько минут все они рассаживались за большим столом в круглой беседке, сквозь колонны которой струились ветерки. Парочка из них соткались в анодари, зачирикали, и Медейра ахнула, засмеялась счастливо и легко, как ребенок, которому показали фокус. А на слуг, которые расставляли кушанья, она поглядывала внимательно.

— Они служат тебе, как мы — Ледире и Хиде, — сказала она наконец осторожно. — Они почитают тебя, да?

— Да, — не стал спорить Четери, — но у нас больше живет людей, чем у вас, Медейра. И часть из них платит другим людям, чтобы те делали за них работу по дому. Иначе не заняться своим делом.

— Понимаю, — с облегчением и радостью ответила неши. — Прости, Четери. Но я усомнилась, не рабы ли это, как у тха-норов империи, и расстроилась этому.

— Не бойся спрашивать, — сказал он. — Наш мир не идеален, и я не идеален, Медейра. В нашем мире было рабство, но сейчас его нет. Однако тут есть и злые люди, и подлость, и преступления.

Она вздохнула.

— Во всех мирах так, так говорила Хида. Человек всегда человек.

За неспешной трапезой драконы рассказали Четери, как они добрались до полосы блуждания. Рассказали на языке тимавеш, чтобы понимала Медейра. А Черный Жрец, усевшийся тут же, словно скрывшийся в тень от колонны и ведущий себя так тихо, что про него можно было забыть, все тоже понимал.

— Как ты и говорил, Мастер, тимавеш на нас вышли на следующий день, — говорил Юнеди. — На нас не нападали, присматривались, а мы, как заметили людей, выждали немного, чтобы рассмотрели нас, и я крикнул то, что ты мне написал:

«Мы посланники от Четери, вашего соплеменника, красноволосого исполина. Принесли весть Ледире и Хиде и всем добрым людям неши, что в нашем мире сокрушили четырех чудовищных богов этого мира».

Люди выступили из леса, оказались среди них и мужчины и женщины, и жестами предложили нам пойти за ними. Они были очень воодушевлены и улыбчивы, и оглядывали нас с восхищением. Долго мы шли до их поселения, встречая следы охоты и собирательства. А затем, когда мы вошли в удивительное поселение Тес, нас облепили дети и стали приветствовать взрослые так, будто мы были сыновьями всех этих людей, вернувшимися домой.

Медейра слушала их внимательно, не перебивая.

— И когда нас отвели в дом-дерево, к нам набежало все поселение, — хохотнул Киноли. — Нас осмотрели, ощупали, нашли у меня бантру и знаками попросили показать, что это такое. Пришлось наиграть и напеть. После этого я пел, пока голос не охрип, потому что требовали еще и еще.

Вспомнив об инструменте, дракон снял его с пояса и принялся почти неслышно перебирать струны.

— Им перепадает мало развлечений, — усмехнулся Четери, вспоминая оглушающее гостеприимство тимавеш. — А ты, Ити, что делал?

— Строил глаза девушкам, как всегда, — ответил за друга Киноли.

— Каждый делал что умеет, прямо как ты заповедовал, учитель, — откликнулся Ити невозмутимо. Медейра засмеялась, и Чет улыбнулся. В них троих тоже было виты с избытком.

Юнеди продолжил:

— К вечеру пришла одна из старших жриц, она назвалась Одекра. Постаралась объясниться с нами, но не смогла, и тогда поманила нас за собой. К озеру, как оказалось, про которое ты говорил, Мастер. На улице уже звучали барабаны — в нашу честь устроили праздник.

— На праздники тимавеш горазды, — согласился Четери. Ему пребывание у лесных людей вспоминалось с нежностью.

— Мы один за другим прыгнули в озеро. И вышли оттуда уже со знанием языка.

— А что показало вам озеро? — спросил Четери, ибо тайн между учениками и учителем быть не могло.

— Мне, — сказал Ити, — семью, но дальнюю, через много лет.

И все посмотрели на него с удивлением.

— Мне, — ответил Киноли, — моих учеников. У меня будет своя школа, и будет она в Лонкарре, у Мири.

— А мне, — проговорил Юнеди задумчиво, — то, что я в этот мир еще вернусь.

— Хида учит, что озеро не предсказывает будущее, — все же вмешалась Медейра, и тон ее сейчас был не юной восторженной девушки, а жрицы, глубокий и спокойный. — Оно показывает то, что может произойти, если вы пойдете одним путем и не пойдете другим. Или то, что уже произошло, если это важно для вашего будущего. Оно не видит будущее, оно строит его, исходя из того, что есть в вашей голове и памяти.

— Хорошая вещь, — донесся из тени голос Ворона. — Надо будет у себя тоже устроить такое.

И все чуть подобрались, вспомнив, что их слушает бог.

Слуги закончили