– Куда его, госпожа, в темницу? – спросил один из стражей.

– Нет, туда нельзя, – я понимала, что сырость и холод крепостных подземелий не дадут мне спасти Ильстана. – Несите его в одну из комнат в гостевом крыле на первом этаже.

– Но, госпожа, ему нужна охрана, – вмешался стражник с рыжей бородой.

– Куда он сбежит? – я головой указала на избитого, который уже потерял сознание. – Надо молиться, чтобы он вообще очнулся.

Воины кивнули, понесли пленника к крыльцу.

– Зря вы в это влезли, госпожа. Господин Ровах с вами будет особо жесток этой ночью.

Я и сама знала это. Но после слов Ракана по спине пробежал холодок, руки онемели. Ничего, я справлюсь, мне не привыкать.

Я прошла в крепость вслед за стражей, проследила за тем, чтобы комната была выбрана чистая.

– Кладите на живот, – скомандовала я уже в спальне. – На спине он не сможет лежать еще долго.

Ильстана уложили на постель, и он застонал. Один из стражей веревкой связал ему запястья и привязал к изголовью кровати. Я не стала спорить – если Ровах придет и увидит, что заложник хотя бы не связан, то точно отправит его в камеру.

– Твое счастье, айневец, что сознание тебя покинуло, – шепнула я Ильстану, хоть он и не мог меня слышать.

По моему приказу Ракан отправился дать указания слугам, и уже через пять минут мне принесли все, что требовалось: таз с теплой водой, бинты, мази и порошки. Я не сильна была в лекарстве, никогда не изучала его, но имела небольшое представление. Сейчас никто в Сайдехе не сможет сделать для наследника Айневии больше, чем я. Ровах не врал, всех лекарей действительно согнали в дома исцеления в попытках уберечь как можно больше солдат. Север уже давно нес большие потери, и если бы не союз с югом, Сайдех давно бы проиграл.

– Птичка моя глупая! Что же ты натворила? – Катара буквально ворвалась в комнату чуть не сбив Ракана у дверей. Она недовольно глянула на него, глазами указала на выход, и тот вышел за дверь. Мы остались с ней вдвоем. Втроем, на самом деле, но Ильстан сейчас никак не мог нас подслушать.

– Успокойся, мамушка. Что сделано, то сделано.

– Да что же это! Да как так… – голосила женщина. – Я же знала, что добром твой выход не кончится! Я ведь знала! Чуяло мое сердечко!

– Прекрати пустой звон и помоги мне привести его в порядок, – оборвала я ее причитания.

Катара глянула на Ильстана, словно и не замечала его все это время. Глаза ее стали задумчивыми, на лбу проступила глубокая морщина.

– Не выживет, – качнула она головой. – Помрет через пару дней.

– Не бывать этому, – твердо ответила я. – Так ты поможешь?

Катара поцокала языком, но подошла. Закатав рукава на платье, она взяла тряпку и начала осторожно промакивать кровь на спине пленника. Вся его спина была иссечена глубокими ранами-полосами, кожа успела воспалиться и стала горячей. Он дергался и стонал, но в сознание не приходил. Ему же лучше.

– Так что Ровах сказал насчет того, что ты без его ведома покинула крепость? – спросила мамушка негромко.

– Ничего, – вздохнула я. – Не до того было.

– Скажет, голубушка, еще скажет. Да так, что пожалеешь.

Они тихонько всхлипнула, отерла тыльной стороной ладони лицо и прополоскала тряпку. Вода в тазу была уже розовой от крови.

До поздней ночи мы с ней трудились над раненым, пытались хоть как-то помочь ему. Обезболивающая мазь действовала плохо, и Ильстан все время стонал и метался, пытался даже в бреду приподняться. У него был жар, и это было плохим знаком. Сделав все, что было в наших силах, мы решили покинуть его. Я приставила к нему служанку, чтобы она глядела за ним ночью и меняла компрессы на спине, и мы с Катарой вышли.

За дверью оказались три стражника, что меня ни капли не удивило. Такого “гостя” никто не оставил бы без присмотра ни при каких обстоятельствах.

– Пойду попрошу сварить для нас успокаивающего чаю, – сказала Катара и зашагала в хозяйственное крыло. Я же пошла дальше по коридору в сопровождении Ракана.

За поворотом, ближе к главному холлу послышался шум. Я прислушалась, но не поняла в чем дело. Но едва я завернула за угол, как увидела, что происходит.

– Я требую, чтобы со мной обращались достойно, – шипела на стражника девушка, которую заприметил на площади Ровах. Стражник держал ее за руку и скабрезно улыбался.

– Да ну? Ты всего лишь маленькая продажная дрянь, которую пустили в крепость. С чего мне с тобой церемониться?

– Потому что твой господин меня выбрал! – гордо выпятила она грудь.

Я вышла из тени коридорного проема и шагнула на гранитный пол холла.

– Пусти ее, – приказала я стражнику.

Увидев меня, он выпустил руку девицы и поклонился мне.

– То-то же! – надменно глянула на него девушка.

Взгляд ее сместился ко мне. Но она не стала кланяться для приветствия, как и полагалось. Более того – она с вызовом глядела на меня.

– Господин выбрал меня, – зачем-то повторила она, но уже для меня.

– Верю. Но тебе лучше уйти.

Я с жалостью посмотрела на нее, понимая, что ждет ее сегодня. Внутри все переворачивалось от осознания того, что если я прогоню ее, то Ровах придет ко мне. Еще злее, еще жестче… Но я не могла позволить пострадать той, что может быть еще даже невинна.

– Я не уйду, – вскинула подбородок гостья. – Не вам решать. Я понравилась вашему мужу, а ваш удел – терпеть.

Она прошла мимо, и уже за моей спиной остановилась, заговорила через плечо:

– Как знать, быть может я даже стану его любимицей. Подарю ему сына. Ведь ваше чрево не способно на детей, раз за такой срок вы так и не понесли?

Сказав это, она хмыкнула насмешливо и зашагала к винтовой лестнице, что вела на второй этаж. Она была довольна своей победой и даже не подозревала, что на самом деле проиграла.

– Удачи, – сказала я негромко, а затем добавила уже так, чтобы она точно услышала: – Только не плачь сильно, Ровах этого не любит.

Девушка застыла на мгновение, обернулась, посмотрела на меня непонимающе.