— Это долгая история, — добродушно произнес он, улыбаясь от реакции Тэруми на странные признания возлюбленного к ведьме. А потом сказал уже всем: — Идем внутрь, там поговорим.

* * *

Они все устроились на одной кровати, забрав еду с собой в комнату. Чонсок не скрывал больше своих чувств и сжимал в объятиях Тэруми, периодически пряча свой нос в темных волосах и целуя её макушку. Руку любимой он отпускал только тогда, когда для описания чего-либо нужно было жестикулировать. Его рассказ про путь сюда и участие ведьмы повергли Тэруми в шок.

— Ведьмочка, ты… То, что ты сделала… — Она не могла подобрать слов, чтобы выразить то, что чувствовала к ней.

— Я просто решила, что судьбе, чтобы она сложилась как надо, нужно немного помочь, — скромно проговорила Лайя.

— Ты и есть моя судьба! — воскликнула Тэруми, подтянула её к себе и стала стискивать в объятиях.

Фенрис какое-то время с улыбкой наблюдал за ними, а потом мягко потянул Лайю на себя, наигранно строго проговорил:

— Две девушки одному Чону — это слишком. Делиться не намерен.

— Потерпишь, — поддел его Чонсок, широко улыбаясь и делая вид, что собирается вернуть Лайю на место. — У тебя тоже недавно было две дамы.

— Это были вынужденные обстоятельства, от которых, к сожалению, не отвертеться, — парировал Фенрис, бросая колкий, насмешливый взгляд на азурианку.

Тэруми была сейчас так счастлива, что, если бы Фенрис стал открыто говорить гадости, ей было бы всё равно.

— Не надо тут петь, угрюмый, — лениво бросила Тэруми, снова заворачиваясь в руку Чонсока. — Он меня, кстати, напоил…

От такой наглой лжи у Фенриса слетела невозмутимость. Он презрительно хмыкнул и никак не прокомментировал. Вступилась за эльфа Лайя. Завязалась тихая перебранка…

Чонсок, проведя так много бессонных ночей, вскоре незаметно уснул. Остальные старались не шевелиться и не разговаривать, не желая нарушать его покой. Измученное и израненное лицо говорило само за себя. Какие ещё раны были у воина скрыты под одеждой, оставалось только гадать.

Он вдруг встрепенулся, резко вырываясь из оков сна, и настороженно огляделся, пытаясь определить, где находится, а потом, увидев, что в безопасности, расслабленно выдохнул, возвращая голову на спинку кровати.

— Простите, кажется, я немного устал, — сонно проговорил он, а потом добавил, не открывая глаз: — Здесь найдется ванна и нормальная одежда? Очень бы хотелось привести себя в порядок…

Услышав про одежду, Лайя, Тэруми и Фенрис рассмеялись.

— Принц, он и в бегах принц, — сквозь смех, выдавила из себя Лайя и поднялась, увлекая за собой и Фенриса. — Отдыхай, а мы пойдем искать тебе новую одежду.

Чонсок ушел в ванную, и оставшаяся одна Тэруми почувствовала себя брошенной в пустоту. Невозможность видеть его наполняла душу отчаянием. Потребность знать, он всё ещё настоящий и никуда не исчезнет, мучила желанием быть рядом с ним каждую минуту своей жизни. Зайти к нему не посмела — не хотела мешать, — поэтому всё, что позволила себе, это подойти и дотронуться рукой закрытой двери. Звуки воды подарили улыбку. Он там, плещется… Она прислонилась лбом к стене и закрыла глаза, так и замерла, а рука так и не опустилась, продолжая нежно касаться грубого полотна двери ванной комнаты.

Тихий стук в входную дверь заставил её вздрогнуть. Тэруми пошла открывать. Ведьмочка принесла одежду, простую, но достаточно просторную — должна была подойти Чону. И получилось же быстро найти… Лайя молча удалилась, а Тэруми постучалась в ванную и негромко сказала:

— Амэнэ, тебе одежду занести?

— Я в комнате оденусь, — отозвался он, а Тэруми от счастья чуть не заплакала: она слышит его голос.

Показался он довольно скоро, завернутый в простыню. Подошел к своей сумке, достал гребень и стал разбирать спутанные волосы. Тэруми сидела на кровати и молча наблюдала, в восхищении скользя взглядом по его шее, плечам, спине и рукам. В груди разливалась любовь и нежность.

— Твои раны… давай перевяжу, — тихо сказала Тэруми, пересаживаясь к нему ближе.

— После лечения Лайи уже сносно, — довольно беззаботно отозвался Чонсок. — Но возражать не буду.

Тэруми стала суетливо разбирать его лекарственные запасы и перевязочные материалы. Теперь уже Чон открыто любовался ею, нежно улыбаясь. Тэруми смущалась пристального внимания, но ничего ему не говорила. Неловкость, которая вдруг поселилась в её душе, сложно было выгнать. Так она чувствовала себя в первые дни их отношений. А когда взгляд коснулся его руки и обнаружил там отсутствие перстня правящего дома, Тэруми тихо выдохнула, расстраиваясь. Он снова всё оставил ради неё.

— Пойду попрошу помощи у Лайи, — сказал вдруг Чон. — Рука и нога нуждается в перевязи. Да и боку досталось. Руки ведьмы пригодятся. — Он сопроводил слова демонстрацией ранений и мест, где те находились.

Тэруми ярко представила, как Лайя касается его обнаженного тела…

— Нет уж! Придется довольствоваться только моей помощью! — возмущенно огрызнулась она, разом забывая о своем смущении и остальных неприятных и непонятных чувствах.

Увидев в глазах Чона хитрые, самодовольные огоньки, она поняла, что попалась в его ловушку. Тэруми что-то незлобно проворчала, а он счастливо рассмеялся. Вместе они быстро справились с обработкой и перевязью раненого тела. А когда дошел черед до одежды, Чонсок скривился, но что-то говорить не стал, ограничился лишь обреченным выдохом.

— Купим тебе что-нибудь на той стороне, — решила приободрить его Тэруми, собирая лечебные баночки и остатки перевязочной ткани. — Да и твою постираем сегодня. Всё равно решили же ещё задержаться, пока ты не отдохнешь, как раз вещи успеют высохнуть.

Он никак не реагировал, поэтому Тэруми обернулась. Выражение его лица её напугало, но спросить что-то не успела. Он подскочил к ней, замирая и возвышаясь, а потом опустился на колени и уткнулся лицом в её живот, руками притягивая к себе ближе, теснее обнимая.

— Я всё это время думал, что тебя нет… что ты умерла… — Он прерывисто задышал, задыхаясь от воспоминаний. Плечи стали подрагивать. — Я думал, что больше никогда не увижу тебя…

Тэруми обняла его голову, стала нежно перебирать волосы пальцами. Боль, звучавшую в его голосе, она разделяла всем сердцем.

— Амэнэ… Тхарамэ… — зашептала она и тоже опустилась на колени, желая смотреть в его глаза.

— Руми…

Они стояли так и обнимали друг друга, шепча друг другу что-то очень важное и личное, только их…

Глава 20

Лайя лежала в объятиях Фенриса, задумчиво перебирая пуговицы на его рубашке.

— А что значит «амэнэ»? — поинтересовалась она.

— Любимый, — ответил Фенрис.

— А как будет по-эльфийски «любимый»?

— Я буду счастлив признаниям и на иллинуйском, — заулыбался эльф.

— Сейчас моё счастье