продолжать. Я избегала Владыку Каела с самого момента своего воскрешения. Если я не позволю этому случиться, Владыка Каел всё равно найдёт меня рано или поздно.
— Я правда не хочу умирать во второй раз.
— Тогда не умирай.
— Я сделаю это. Если, — я глубоко вдохнула, задержала дыхание на секунду и выдохнула, — ты не попытаешься снова меня поцеловать.
Его губы растянулись в злобной ухмылке, обнажив ряд безупречно-белых зубов.
— Никаких обещаний.
Глава 27
Нина
Прошла уже целая неделя с тех пор, как я покинула Дом Глубин, и похоже, что за время моего отсутствия здесь кипела работа.
Я стояла на краю огромного зеркального пруда, вглядываясь в очертания своего «дома». До сих пор было странно и непривычно думать о нём именно так. Но, похоже, он изо всех сил старался, чтобы это чувство стало более естественным. Видимо, раз уж я не могла вернуться домой, в Барнаул, то его частичка сама решила явиться ко мне. Архитектура окончательно сошла с ума. Чугунные ограды вздымались прямо из-под земли и причудливо переплетались с монолитными каменными грядами. Кирпич цвета выветренной меди соседствовал с ползучими лианами. Это всё ещё были джунгли, где буйная зелень густо оплела отполированный гранит и сталь, словно так и было задумано. Всё вокруг было слишком угловатым, искажённым острыми спиралями. Вместо сложенных из грубого камня колонн поднимались вычурные, до боли знакомые пилястры, в точности как на фасаде того самого купеческого особняка на улице Ползунова.
— Обустраиваешься, я смотрю.
— Ага, пожалуй, — я присела на краю бетонного парапета, обрамлявшего водную гладь. Здесь ещё угадывались следы былой, чужеродной архитектуры, но теперь пруд куда больше напоминал тот, что в парке «Авиатор» в Барнауле — такой же рукотворный, с ровными берегами и одинокими скамейками. Да и сооружения вокруг постепенно теряли свои причудливые ацтекские очертания, становясь похожими на знакомые мне здания. Всё это место словно разрывалось между тем, чем был Влад, и тем, кем стала я сейчас.
— Что, в общем-то, логично. Ты же примерно настолько же ацтек, как и вареник с картошкой.
Я рассмеялась над язвительным замечанием Горыныча, пока он кружил надо мной, чтобы с плеском нырнуть в пруд. Судя по тому, как быстро свечение его крыльев растворилось в глубине, вода здесь была очень глубокой.
На мне всё ещё было несколько слоёв одежды с тех пор, как я исследовала Нижнемирье, и в этой густой жаре джунглей становилось невыносимо душно. Я посмотрела на свои руки исилой волипожелала оказаться в чём-то другом. Я только начинала привыкать пользоваться магией. Одежда сменилась в мгновение ока: карго штаны, майка-алкоголика, и, чёрт с ним — вокруг же джунгли — босиком. Я подвинулась, свесив ноги с каменного блока прямо к воде, и окунула одну стопу в пруд. Вода оказалась прохладнее воздуха, и это было приятно. — Не боишься, что какая-нибудь местная тварь схватит тебя за пальцы?
— Не-а, — это была правда. За последнюю неделю я познакомилась с изрядным количеством своих сновидческих чудовищ, и все они, казалось, просто обожали меня. Я чувствовала себя Айболитом, только пришедшим не из сказки, а из преисподней. — Никто здесь меня не укусит. Разве что ты.
Светящиеся крылья Горыныча мелькнули под самой поверхностью воды, и он выполз на мою ногу, уцепившись крыльями за икру.
— М-м-м, может, и позже. Внезапно я осознала кое-что. Звук, который был слышен с самого моего возвращения. Такой тихий, такой обыденный, что я его попросту не замечала. Сверчки. Стрекочущие насекомые распевали свою нескончаемую песню на все лады.
Ещё одна вещь, которую я, судя по всему, вернула с собой, просто существуя. «Понимаю, понимаю…» Это было очередным напоминанием о том, почему всё это со мной случилось. Почему я должна была пройти через все эти страдания. Жаль только, я не могла поверить, что мои мучения остались позади. Честно говоря, у меня было тягостное предчувствие, что всё только начинается. Я наклонилась, взяла в руки свою цепочку и посмотрела на маленькое мигающее искусственное насекомое в стеклянном коконе. Воспоминание о том дне на рынке ранило по двум причинам. Во-первых, это был день моей смерти. Во-вторых, потому что до самого этого момента я была счастлива. Я была с Самиром. Он тогда так возмутился, когда торговец намекнул, что этот маленький шарик магии в стеклянной колбе якобы обладает сознанием или настроением. Как я ни старалась, не могла отогнать мысли о нём. — Скоро, держу пари, и твои живые собратья вернутся, — тихо сказала я кокону. — Я очень на это надеюсь. — Они уже здесь. Смотри.
Я оторвала взгляд от капсулы и от надвигающихся мрачных мыслей и ахнула. Не только звёзды отражались теперь на поверхности воды. Тысячи новых огоньков замигали в воздухе, словно светлячки, выписывая свой беззаботный разноцветный узор.
В отличие от светлячков, эти насекомые были всех возможных цветов. Даже, прямо как искусственная букашка на моей цепочке, невозможного угольно-чёрного оттенка. — Это я всё?
— Только ты сама, — Горыныч взобрался мне на ноги, впиваясь когтями в ткань карго штанов, словно кот, и устроился у меня на коленях, наблюдая, как один из жучков подлетает близко к нему. Он щёлкнул зубами в его сторону, игриво пытаясь поймать. — Ты захотела, чтобы они вернулись. И что же? Пф-ф-ф! Вот они.
— Если бы я была уверена, что переживу следующие несколько месяцев — если не часов — своей жизни, я была бы куда счастливее от всего этого, — я не могла оторвать взгляд от прекрасного танца мириад насекомых, разлетающихся от пруда вглубь джунглей. — Ты правда думаешь, что Владыка Каел не попытается снова меня убить?
— Понятия не имею. Хочется верить, что он не настолько глуп. Ну, он и не глуп. Но он вполне может быть настолько зол на Самира. И, кстати… — Горыныч исчез в мгновение ока, как раз, когда рёв огня позади меня озарил светом камни вокруг. Спиной я почувствовала волну тепла, которая рассеялась так же быстро, как и возникла. — К слову. Думаю, мы сейчас это и выясним.
Страх и ужас были моими старыми знакомыми. Обернувшись, я увидела источник пламени. Владыка Каел в полных доспехах стоял метров двадцать от меня. Должно быть, он появился в вихре огня, который опалил и почернил траву у его ног.
Я вспомнила, как боялась его при первой встрече на улицах Барнаула. Его латы
