отливали в свете лун, подчёркивая длинные рога и изогнутые, похожие на панцирь шипы. Он всё ещё был кошмаром для меня, но теперь по совершенно иным причинам. Он больше не был невозможным. Я знала, что он существует, и знала, на что способен этот мир. В ту ночь на барнаульской улице он был существом извне реальности. Теперь же он пугал меня иначе, гораздо сильнее. Теперь я точно знала, какую боль он может мне причинить. Воспоминание о том, как он выжигал моё сердце, вызывало тошноту. Но я постаралась выглядеть храброй, развернулась и спрыгнула с камня, чтобы встретиться с ним лицом к лицу. Он был в полном боевом облачении, с тем огромным зловещим мечом. Он пришёл за дракой, а я была без оружия, в майке и босиком. Ну и что с того?

— Не сожалеешь, что ты сейчас выглядишь не очень-то по-королевски?

— Сейчас не время, Горыныч.

Рядом с Владыкой Каелом стояла Илена, аккуратно сложив руки перед собой.

— Владыка Каел приветствует тебя, госпожа Нина.

Я изо всех сил постаралась, чтобы голос звучал твёрдо, и обращалась к нему как к равному:

— Уходи, Каел. Просто развернись и уйди. Ты здесь нежеланный гость.

Каел слегка отклонил голову вбок и назад.

— Владыка Каел не питает обиды на твои слова. Они понятны, учитывая, что произошло при вашей последней встрече.

— Ах, ты о том, как ты, чёрт возьми, убил меня? — я не смогла сдержать гнева. Элисара была права. Мне следовало орать на Каела, а не на неё. — Проваливай к чёрту, Каел! Я не хочу тебя видеть и уж точно не собираюсь тут с тобой разговаривать.

— Он полагает, что твои возможности крайне ограничены. Он пришёл, чтобы выяснить, представляешь ли ты угрозу для Нижнемирья.

— Иди ты к чёрту. Ты уже давно для себя всё решил, и мы оба это знаем. Ты хотел убить меня с самого первого дня. Ты хочешь поговорить только затем, чтобы найти вескую причину меня убить, вот и всё. Не лги мне.

— Владыка Каел настаивает, что не принял окончательного решения.

— Да-да. Конечно. Что ж, я не стану давать тебе повода успокоить свою совесть. Если ты пришёл подраться, тогда давай, начинай.

— Если дойдёт до того, он не думает, что это будет достойно называться боем. — Каел склонил голову на другой бок, разглядывая меня, и было ясно, что он не видит во мне угрозы. Возможно, так и было, но Горыныч ещё не раскрыл все свои карты.

— Ага, — я покачала головой. — И что же мне нужно сделать, чтобы ты отстал от меня?

— Ты служишь чернокнижнику?

— Опять эта бредовая логика. «Ты служишь чернокнижнику?» — я передразнила интонацию Илены. — Нет. Не служу. Не служила и никогда не буду служить. Ни тогда, и уж тем более не сейчас. Но тебе этого было недостаточно в прошлый раз, прежде чем ты спалил моё сердце, не так ли? Ты всё равно мне не поверишь, так к чему тратить время и задавать вопросы?

— Ох, как ты хороша, когда злишься! Обожаю это.

— Тогда Владыка Каел желает знать, почему ты добровольно проводила время в его обществе, будучи смертной. Ты не была его затравленной, рыдающей пленницей.

Я не стала бы это отрицать. Я могла отказаться быть рядом с Самиром. Но меня завораживал он, меня тянуло к нему, как мотылька на огонь. Но Каелу не нужно было знать эту часть. У меня было полно других причин, чтобы перевернуть вопрос.

— Потому что, в отличие от некоторых здешних обитателей, он не был законченным козлом по отношению ко мне. Он обращался со мной с таким уважением, на какое только был способен. Он не запирал меня в клетке, не пытался пристать при первой же возможности и уж тем более не решал потом меня убить.

Каел молчал — вернее, молчала Илена — довольно долго.

— Владыка Каел не чувствует необходимости извиняться за свои поступки. Имея на руках те сведения, что были у него тогда, он повторил бы свои решения. Но он понимает, почему ты чувствуешь себя оскорблённой.

— Оскорблённой? Оскорблённой?! — я рассмеялась и указала на Каела. Именно тогда я поняла, что в руке у меня зажат кинжал. С резной золотой рукоятью и клинком из чёрного обсидиана. Где-то я слышала, что обсидиан может быть острее стали. Откуда он взялся, как оказался у меня — я не знала. Возможно, я призвала его в своём гневе. Так или иначе, теперь я направила его на Каела.

— Так ты называешь то, что ты сделал? Самир не превратил меня в Королеву Глубин. Это сделалты! Это ты виноват в моём появлении и во всём этом бардаке. Убирайся к чёрту домой и оставь меня в покое.

— Ты всё ещё утверждаешь, что Самир не знал о том, кем ты станешь. Владыка Каел находит это невозможным для восприятия. С какой стати он так заботливо опекал тебя, если от этого не было ему какой-либо выгоды?

— Может, просто возможно, потому что он не тот законченный подлец, каким ты его считаешь. О, у него, конечно, бывают свои моменты, не пойми меня неправильно, — я покачала головой, по-прежнему крепко сжимая рукоять ножа. Он давал ощущение безопасности, даже будучи дурацким оружием против человека с двуручным мечом. — Но из вас двоих? У него манеры, несомненно, лучше.

— Ты не понимаешь, о чём говоришь.

— Он убил моего лучшего друга и заставил меня смотреть, Каел! Неужели ты думаешь, я не знаю, на что он способен?

— Он уничтожил более половины всех жизней, что обитали в этом мире. Он обрёк его на пустоту. Последние пять тысяч лет он был не чем иным, как проклятием для всех, кто называет это место домом. Самир был, есть и останется неисправимым во всех своих деяниях.

— Так чего же ты хочешь от меня услышать? — выкрикнула я. — Что я могу сказать, чтобы тебя убедить? Ты явно пришёл сюда не для того, чтобы меня слушать. Я не верю, что Самир что-либо знал о том, что со мной произойдёт.

— Тогда почему он оказывал тебе столько внимания? Почему не содержал тебя так же, как всех своих прочих «гостей»? Замученных и истерзанных?

Потому что он был влюблён в меня.

— Потому что ему было скучно. Я не