Поисковый отряд не стал мешкать. Несмотря на хорошо подсвеченную дорогу, риск для людей возрастал с каждой секундой. Ветер уже выл, не замолкая ни на мгновение, деревья, которые я могла бы обнять руками, гнулись до самой земли и трещали как тростинки. Этому треску вторили сухие раскаты электрических разрядов и грохот грома, будто кто-то сыпал на металлическую крышу булыжники. Гроза набирала обороты. Мне даже казалось, я слышу, как о прибрежные скалы разбиваются волны. Чего никогда не было слышно в обычное время. Становилось страшно. Ведь в заливе оставался наш парусник! Кораблю просто некуда было деться из залива. А если он разобьется… мы останемся здесь навсегда.

— Хоть бы демиург позаботился о нашем Драконе! — кто-то суеверно прошептал, вторя моим горьким мыслям.

Я еще долго оставалась на пороге после ухода поискового отряда. Смотрела, не мигая и обхватив себя за плечи руками, на оставшуюся подсвеченной тропу, не замечая того, что творилось вокруг. Не чувствуя, как хлещет меня наотмашь ветер пополам с дождем, как пробирает до костей холод. Пока Нора не обняла меня за плечи, мягко, но непреклонно увлекая внутрь:

— Пойдемте, ваша светлость! — как ребенка уговаривала она меня. — Вы уже вся промокли и можете заболеть! А кто же в таком случае станет ухаживать за Его Высочеством?

Я дернулась в руках камеристки от этих слов и, медленно повернув голову, посмотрела в лицо женщине:

— Думаешь, Мартиниан пострадал?

Наверное, у меня был шок. Даже почти наверняка. Но я не отдавала себе в этом отчета, требовательно глядя в глаза камеристки.

К чести Норы, она не отвела глаз, бесстрашно выдержав мой взгляд:

— Принц почти наверняка простудится, — подтвердила она. — А болеющие мужчины хуже маленьких детей. Только любимая женщина еще и может как-то на них повлиять. Иначе никак не заставить упрямцев пить лекарство и не раскрываться.

Я вздохнула. Любимая женщина… Вряд ли это про меня.

Настроение испортилось, вдобавок к владеющей мною тревоге. И я безропотно позволила камеристке увести меня с порога дворца. Впрочем, делать там было уже нечего: дождь усилился настолько, что хлестал косыми струями наотмашь, как плетью. Мы с камеристкой промокли уже с головы до ног. Да и ветер почти сбивал с ног. На мокром мраморе порога было довольно сложно удержать равновесие. Наверное, поэтому я и не сопротивлялась желанию Норы уйти. Подсознательно сама понимала, что оставаться и дальше на улице глупо и опасно. Поскользнусь, упаду и расшибу голову. Хорошо, если только сотрясение мозга заработаю. А если убьюсь?

Пока Нора вела меня к моей комнате, я успела заметить, что Клайд с помощью кого-то из команды что-то готовит в комнате Мартиниана. Поблизости топтались другие матросы, негромко переговариваясь. А в конце коридора маячил юнга с тяжелым и явно наполненным чем-то ведром.

Едва мы вошли, и Нора заперла за нами дверь, как она принялась торопливо сдирать с меня мокрую одежду, приговаривая:

— Вот так! Быстренько раздеваемся!.. Сейчас я вас разотру!.. А потом будет горячая ванная!.. Вы же совсем окоченели, моя госпожа!.. Хотите заболеть?.. А нельзя!.. Вам еще за супругом ухаживать!..

Все вокруг были настолько уверена, что Мартиниан пострадает от собственной дурости и сегодняшней грозы, что становилось страшно. И невольно я сама прониклась, пропиталась странным настроением окружающих. Это не было паникой. Но и спокойствием это состояние назвать тоже было нельзя. И отделаться от навязчивого ощущения оказалось невозможным. Только отвлечься. Так что я сама охотно забралась в горячую ванную, сама терла кожу до покраснения жесткой тряпицей, играющей роль мочалки. И без споров проглотила травяной отвар, который принесла мне Нора. Только бы хоть немного ослабить тянущую тревогу.

Снаряженный за Мартинианом и сопровождавшими его людьми отряд вернулся довольно быстро: я только и успела, что принять ванную, обсушиться, одеться и причесаться. А уже из коридора донесся шум, извещающий, что принц Мартиниан благополучно вернулся.

Что меня на это сподвигло, я не знаю. Но я выбежала из комнаты, позабыв обо всем. Не обращая внимания на Нору, что-то кричавшую вслед. И как раз вовремя. Навстречу мне по коридору шел сам Мартиниан. Принц промок до такой степени, что с его одежды ручейками стекала вода. Ко лбу прилипли отдельные прядки волос, камзол на плече разодран, на подбородке ссадина. Я ахнула.

— Вы… Мартиниан, вы сильно пострадали?..

Очень умно, я знаю. Но почему-то в этот миг забылось все, что было. И ничего другого в голову не пришло. Не удивительно, что Мартиниан ответил на границе с грубостью:

— Все хорошо! Ступайте к себе, мадам!

Я даже осознать и обидеться на резкость не успела, а синеглазый хам вдруг начал заваливаться вбок!

Взвизгнув, я в панике бросилась к принцу, не зная, чем ему помочь. Удержать липового муженька у меня бы точно не хватило сил. К счастью, привлеченные моим криком, в коридор выглянули Клайд и парочка матросов. Они же и метнулись к Мартиниану, успев поймать синеглазого буквально в сантиметрах от пола.

Дальше начался какой-то сюр. Мне не позволили войти в комнату Мартиниана, чтобы помочь его переодеть и вытереть насухо. Клайд нахально захлопнул дверь перед самым моим носом, непреклонно сообщив:

— Я позову вас, ваша светлость, когда мы переоденем и уложим господина в постель!

Что б ему!..

Возвращаться к себе я отказалась наотрез. Так и мерила коридор шагами, пыхтя от возмущения и тревоги, прислушиваясь к почти непрерывным раскатам грома за стенами дворца и воющим порывам ветра, радуясь, что в этой части коридора не было окон наружу. Лишь двери в комнаты и магическое освещение. Благодаря этому в коридоре было сухо и относительно тепло. Хотя сквозняк все равно гулял по полу. Это и стало причиной ворчания Норы:

— Вы простудитесь, ваша светлость! — бурчала она. — Ни один супруг в мире, даже самый родовитый и любящий, не стоит того! Вам же еще рожать!

— Оставь меня в покое! — огрызалась я, когда брюзжание камеристки становилось невыносимым. И продолжала вымерять коридор шагами. Время тянулось резиновой лентой.

На самом деле я сама не знала, что заставляло меня так поступать. Понятно же, что Клайд меня позвал бы, где бы я ни находилась. Камердинер липового муженька попросту не рискнул бы меня обмануть. Но какое-то беспокойство все гнало и гнало меня вперед, не позволяя остановиться даже на минуту.

Клайд выглянул в коридор примерно спустя час. Гроза по-прежнему бесновалась за стенами дворца. Камердинер, потемневший лицом, наткнулся на меня взглядом и поджал губы:

— У Его Высочества глубокая рана на плече