В Тенврате проще отрубить себе руку, чем разорвать контракт.

Я просматриваю письмо дальше. Надо же убедиться, что члены Совета ничего не упустили, и я использовала все возможности выбраться из тупика, в который меня загнали. Однако в списке указаны все подаваемые мной документы, зафиксировано каждое выступление перед Советом. Все официальные обвинения, которые выдвигал против меня Чарльз, составлялись в трех экземплярах, так что мрачные подробности моей взрослой жизни, описанные в многочисленных заявлениях, теперь навсегда зафиксированы в юридических документах.

Мне дали год, чтобы выплатить сумму, которую я не смогла бы заработать и за несколько лет. Жестокий приговор, вынесенный Советом, состоящим из стариков, всегда намного благосклоннее относившихся к Чарльзу, чем ко мне. Они и сами не подозревают, насколько чудовищный: ведь у меня в запасе всего полгода. Данные сиреном пять лет почти истекли. Но если я исчезну прежде, чем выплачу долг, его бремя ляжет на моих родных.

От чувства вины к горлу подступает тошнота. Как я могла втянуть их в подобное? Необходимо найти способ раз и навсегда исправить созданную мной проблему.

– Ну что? – вторгается в мои мысли нетерпеливый шепот Эмили. – Что решил Совет на этот раз? Джон мне ничего не сказал, даже конверт с постановлением разрешил отнести тебе только после уговоров – я объяснила, что ты в любой момент можешь отправиться в плавание.

Передо мной целая страница, заполненная словами, но я не знаю, что сказать. Лишь долгих десять минут разглядываю письмо, перечитывая его снова и снова.

«Все кончено… наконец-то все позади…»

Несмотря на все попытки Чарльза привязать меня к себе и обвинить во всех своих несчастьях, я в конечном итоге от него освободилась. Наш брачный контракт расторгнут.

Но моя борьба только начинается. Сейчас мне бы праздновать победу, однако Чарльз вновь умудрился лишить меня радости.

– Виктория, я начинаю беспокоиться. – Эмили грызет ноготь.

– Не стоит. – Я слегка касаюсь костяшек пальцев младшей сестры. – Все нормально, Эми. – Или будет, как только я достану деньги.

– Значит… – шире раскрыв глаза, она медленно опускает руку, – Вики… ты наконец-то свободна?

С улыбкой киваю и, поспешно свернув листок, сую в карман прежде, чем она сумеет прочитать условия. Чуть не перепрыгнув через стол, сестра так крепко обнимает меня, что выдавливает весь воздух. Всякий раз после таких объятий я задаюсь вопросом, куда делась та девчушка, которая вечно ходила за мной по пятам. Совсем недавно ей было тринадцать, и вот в мгновение ока сестра превратилась в женщину.

Хотя я ведь не видела ее почти четыре года, два из которых провела на острове с маяком, а оставшиеся два попросту скрывалась, стараясь встать на ноги и начать самостоятельную жизнь. Но потом, найдя способ связаться с Эми, я обнаружила, что Чарльз вновь высунул из-за серой скалы уродливую голову. Поскольку мое тело так и не нашли, он при первой же возможности заявил, что я отказалась от своих обязанностей, и отправился к моей семье за деньгами.

Так началась наша последняя битва. Война, которая велась с помощью представляемых в Совет документов, гуляющих по Денноу сплетен и бесконечных платежей, перетекающих из моего кошелька непосредственно ему в карман в качестве уплаты за причиненную боль.

– Я знала, что Совет в конце концов согласится. – Отстранившись от меня, Эмили бросает взгляд в сторону бара, где отец обслуживает единственного сегодняшнего посетителя. – Нужно сказать папе.

– Сейчас не… – начинаю я, но сестра срывается с места, подбегает к барной стойке и с неподдельным энтузиазмом подскакивает возле нее.

– Па, Вики наконец-то свободна! – почти выкрикивает она новости.

Отец замирает и переводит взгляд на меня. Тихо вздохнув, растягивает губы в мягкой улыбке и заметно выпрямляется, как будто с его плеч упал тяжелый груз. От этого я лишь сильнее напрягаюсь. Он выглядит спокойным, даже довольным, однако радость не отражается в его глазах.

История любви родителей – одна из тех, о которых слагают легенды. Отец заботился о нас, пока мама путешествовала, и наш дом полнился зрелой любовью, не испорченной ни временем, ни расстоянием. Родители всегда безоговорочно поддерживали нас с Эмили… хотя, возможно, в глубине души стыдились, что я избрала для себя такой путь и причинила им душевную боль, а наше имя постоянно повторяли досужие сплетники.

И я, чтобы вызвать гордость, постаралась стать лучшим капитаном, которого когда-либо знал Тенврат. Вот только это никоим образом не помогло смыть позор.

– Совет аннулировал…

– Отличная новость, – перебивает Эмили отец, взглянув на посетителя.

Мужчина возле стойки медленно поворачивается ко мне и чуть шире раскрывает глаза, как будто видит впервые, а я борюсь с желанием прикрыть татуировку на предплечье. Эта странная отметина известна всему Денноу так же, как и мое имя.

Но я не прячусь. Напротив, сдержанно улыбнувшись, подпираю рукой подбородок, изображая нечто среднее между самоуверенностью и флиртом. Обычно от подобного поведения достопочтенные горожане злятся еще сильнее.

Незнакомец бросает на меня насмешливый взгляд, в котором сквозит неодобрение. Я посылаю ему воздушный поцелуй. Не говоря ни слова, он уходит, но хотя бы сперва бросает на стойку несколько монет.

Да, я лучший капитан из всех возможных… и с весьма скверной репутацией. Я ведь клятвопреступница, а в глазах жителей Тенврата нет ничего хуже. Даже к убийце здесь отнеслись бы более лояльно.

Однако отец по-прежнему улыбается, ничуть не выказывая ни злости, ни негодования. Родные безоговорочно меня поддерживают, и от этого чувство вины, которое я так старательно пытаюсь скрыть, становится лишь сильнее.

– Думаю, за это стоит выпить. – Развернувшись к заткнутым пробками бочонкам, отец до краев наполняет кружку. – Вики, не возражаешь, если мы закроемся?

– Не рановато ли? – интересуюсь я, каким-то образом умудряясь встать на ноги, несмотря на тяжесть судебного решения в кармане, неуклонно тянущую меня вниз.

– Ничуть. – Поставив кружку на стойку, отец красноречивым жестом обводит пустую таверну и принимается наполнять еще одну. – Сегодня не слишком много посетителей.

Как и в любой другой вечер. Если бы не члены моей команды, мечты отца о собственном деле давно бы пошли прахом. Возможно, мое исчезновение станет для родных благословением. Отправившись на тот свет, я больше не стану порочить их репутацию.

– Тогда договорились. – Проведя пальцами по украшенному татуировкой предплечью, я направляюсь к выходу.

В течение долгих лет я искала хоть какие-то обрывки сведений или намеки на то, что за