Эйдан взял ее и провел подушечкой пальцев по черным волосам с заметной проседью. Прядь была схвачена шелковой белой ниткой, обрезана криво, почти у корней — так ему показалось. Он повернулся к банкиру, приложил прядь тому к голове. Да, примерно такой длины были волосы бабушки.

А вверху что-то грохнулось, и следом зазвенело выбитое стекло.

— Оставайтесь тут, — отрывисто приказал Эйдан, сунув прядь волос в карман брюк. — Дверь запирается изнутри?

***

Эйдан помчался сражаться, а я, его послушная жена, осталась. Серые стены банка давили могильной плитой, в воздухе, густом и пыльном, плыл сладкий аромат духов Аделины. Я не могла призвать башню на помощь, но моя магия, подарок дома, всегда со мной.

— Будет немного больно, — предупредила я, разворачиваясь к свекрови, и брачный браслет на моей руке вспыхнул, реагируя на всплеск магии.

Колючие стебли малины взметнулись словно из ниоткуда, оплели и Аделину, и банкира, стягивая их вместе.

— С ума сошла? — взвизгнула свекровь.

— Я буду жаловаться! — вторил ей Коркиш, пытаясь высвободиться и только царапая руки.

— Не дергайтесь, — посоветовала я, подходя ближе. — Эйдана вы, может, и провели, но кое-что не сходится.

— Если ты меня сейчас же не отпустишь… — с угрозой прошипела Аделина, сузив глаза.

То у меня будет неприятный разговор с Эйданом. Ничего, переживу. Поссоримся, помиримся — нам не впервой.

— А если я не узнаю то, что мне нужно, то оставлю вас тут, — пригрозила я. — Скверна быстро проникнет в подвалы, я уже чувствую ее сладкий запах.

Банкир принюхался и побледнел. Скорее всего он почуял духи Аделины, но сейчас я не блефовала — гнилостные нотки уже донеслись и в хранилище. И туман был куда гуще, чем у башни. Словно портал открыли в самую скверную сердцевину.

— Что еще ты скрываешь, Аделина? — истерично взвизгнул Коркиш. — Скажи ей, и пусть это все закончится. Я не подписывался на такое! Речь шла всего лишь о сделке! Простой и приятной! А страшные ритуалы, погибшие бабушки и волосы в сейфе — это, уволь, не ко мне!

— Итак, Аделина, когда-то вы говорили, что Джиневра проводила темные ритуалы, — сказала я, расхаживая перед моими пленниками. Побеги малины распустились цветочками, кое-где появились завязи ягод. — Но это, очевидно, вранье. Ритуалами занимается Синтия, так? А вы у нее вроде девочки на побегушках.

Я готова была поставить свой ключик хозяйки на то, что Аделина ловко отмазывается. Она увязла в этом деле куда сильнее, чем пытается показать.

— Джиневра была готова на все, чтобы Эйдан остался жив, — возразила свекровь. — Даже на самую темную магию.

— Это всего лишь предположение.

— У тебя тоже кроме догадок нет ничего.

— Я почти уверена, что вы помогли убить ее. Вы хотели стать хозяйкой башни.

Аделина быстро облизнула губы и, пожав плечами, поморщилась, когда малина оцарапала ее нежные руки.

— Кто бы не хотел? — ответила она вопросом.

— Я, — встрял банкир. — Я считаю, что без магии как-то проще, спокойнее. И, если хочешь знать мое мнение, Аделина, ты и так само совершенство.

— Я уже отдала тебе твою долю, можешь оставить комплименты себе, — фыркнула она, и банкир обиженно засопел.

— Я от души! Сейчас не самый подходящий момент…

— Вообще не подходящий! — подтвердила она, пытаясь оттолкнуть стебель, обвивший ее талию.

— Но, Аделина, госпожа сол Гир, — торжественно произнес он, — я был бы рад, если бы наши жизни связали узы более прочные, чем эта малина.

— Вы сообщники в ограблении, — напомнила я. — Скоро на ваших ногах загремят кандалы — очень надежные и прочные узы.

— Эйдан не отправит мать по этапу, — заверила Аделина.

— А ты ему и не мать, — напомнила я.

Колючие петли малинника, повинуясь моему приказу, стянулись немного туже. Я могла бы пойти на целительство — у меня был высший балл по предмету, и сейчас я направляла стебли с хирургической точностью. Не навредить, но напугать. Вот одна петля захлестнулась под подбородком Коркиша. Где-то там, под щечками, должна быть и шея.

— Хватит! — не выдержал банкир. — Это, между прочим, дорогой костюм, пошитый на заказ. А ваши шипы превратят его в драную тряпку! Я все расскажу! Я кое-что слышал! У супруги мэра есть забавная привычка — разговаривать с самой собой. Или с воображаемым другом. Буквально на днях я проводил ее сюда, в хранилище, и задержался за дверью, чтобы потом провести назад по лестнице, ведь ступеньки крутые…

— Лучше бы ты помолчал, — выпалила Аделина.

— Так вот, Синтия говорила что-то вроде — все готово, последний этап. Скоро моя девочка, то есть — ее, станет хозяйкой башни.

Раздался громкий цокот, как будто по лестнице мчалась лошадь, и в хранилище ворвался диван. Две дамы сидели на нем, вцепившись в спинку и бешено тараща глаза.

— Там скверна! — воскликнула Лилиан. — Кошмар, что такое! Пасти, лапы, клыки! Хвост!

— А у вас тут что происходит? — настороженно поинтересовалась Хелия.

— Пытки? — ахнула Лилиан с ужасом и восторгом. — Плюша, ну-ка левой!

Диван подскочил к банкиру и с размаху наступил на его блестящий ботинок ножкой.

Коркиш взвыл, Лилиан злобно захохотала.

— Назад! — в отчаянии скомандовала я. — К стене! Не мешать!

Диван попятился, а я выдохнула и вновь повернулась к Аделине.

— Это портрет дочери мэра висел в Сол-Гирате? — спросила я.

Свекровь молча кивнула.

— Кто нарисовал его?

— Синтия, — вздохнула она.

— А ту картину, что висела в вашей гостиной?

Аделина вскинула на меня испуганный взгляд.

— Это и есть портал? — спросила я.

— Один из, — прошептала она.

***

— А знаешь, когда я это придумала, дорогая? — спросила Синтия, не отрывая взгляд от окна.

Она облюбовала эту комнату еще при возведении дома. Верхний этаж, окна в пол, много света —