Санду даже сватался к одной из старших внучек Ши, мечтая, что сын их получит достаточно ментальных способностей, чтобы защититься самому и покорить остальных. Но женщинам, урожденным Ши, невыносим был шумный и яркий Тидусс, и пусть старый император понимал привлекательность и важность такого решения, он слишком долго думал. И теперь разговаривать придется с Цэй Ши, наследником, после коронации, на которую Санду был приглашен.

Земля махараджи была столь разрознена и бедна, что он с ужасом ждал, не откроется ли в Тидуссе один из тех порталов в другой мир, что открывались по всей Туре. Армии страны не хватило бы даже на дневное сопротивление. Но им повезло. И портал не открылся, и бой богов прошел мимо — хотя жители приграничных территорий видели издалека огромные фигуры богов, а прибрежных — высокие волны, сдерживаемые невидимой преградой.

И даже трещины земной коры благодаря покровительству Желтого ученого и близости Йеллоувиня почти не затронули Тидусс. Но и десятка хватило, чтобы полностью парализовать жизнь страны. А упавший снег и похолодание стал для жителей, никогда зимы не видевших, и вовсе катастрофой — сколько лесов было вырублено за эти три дня, чтобы согреть жилища, не счесть.

Санду осознавал, что его страна находится на задворках истории и цивилизованного мира. И что жители ее беззаботны и наивны, слишком ведомы, слишком верят пафосным речам. Это решалось образованием, но для образования нужны были школы и учителя, нужны были рабочие места, куда пойдут выпускники — а с производством в Тидуссе было тяжело, заводы и фабрики существовали только в крупных городах. Зато жители радовались малому, любили свою родину, занимались народными промыслами и с каждым новым правителем верили, что теперь-то их жизнь точно наладится.

Тяжелы были думы Санду Шиваладжи, слишком тяжелы для молодого человека с прекрасным образованием, который бился о традиции, косность и гордость князей-радж и пытался выжить сам. Много ночей он провел в этих думах, и сейчас, когда опасность погибнуть со всем миром миновала, они снова вернулись.

Он не выдержал, отдернул занавески над кроватью, и вышел из круглой спальни на балкон башни дворца, в ночь, пахнущую наконец-то теплом и цветами и нежно подмигивающую крупными звездами.

Махараджа уселся в одно из кресел, стоящих на балконе, откинул голову на спинку. И увидел, как в соседнем сгустилась тень — и даже дернулся — убийца⁈

— Сиди, мальчик, — приказала ему тень и сверкнула зеленью глаз. Потянулась расслабленно, распахнув черные вороновы крылья, и раджа вдруг понял, кто это, и похолодел. Снова дернулся, чтобы поклониться, но гость покачал головой, и Санду мягко втолкнуло обратно в кресло. — Сиди. Поговорим.

— О чем ты хочешь поговорить, Повелитель Смерти? — почтительно, сложив руки в сыновьем жесте, кулак в кулак, спросил молодой махараджа.

— О твоей стране, — ответил гость. Полная луна выглянула из-за облачка и осветила его лицо — странно рыже-инляндское, с рыжей бородой. На своих изображениях он выглядел совсем иначе, и раджа было подумал уже, что ему морочат голову, как гость вздохнул, обернулся крупным вороном, состоящим из одной тьмы, и Санду пронзило холодом и смертным ужасом. А ворон насмешливо каркнул и вновь обернулся рыжим человеком с сияющими ядовитой зеленью глазами и в темных длинных одеждах, похожих на жреческую мантию.

— Теперь, мальчик, слушай меня и внимай, — попросил он, и от голоса его продолжал сыпать по коже мороз. — Тебя убьют сегодня ночью, не дав поехать на коронацию, и поедет вместо тебя другой человек. Думали, ты будешь ведомым, а ошиблись: cлишком ты много власти взял в свои руки, люди тебя полюбили, а это сила поболе армии и денег. И даже если сегодня ты увернешься, убьют рано или поздно.

— Я понимаю, — ответил Шиваладжи, опустив голову. К своей смерти он был готов, но было жалко маму, так и не оправившуюся после смерти отца, сестер и младших братьев. Убьют его, захватят родовые земли и не будет больше семьи Шиваладжи.

— Поэтому я беру Тидусс в свои руки, — продолжил Вечный ворон, поблескивая глазами. — Брат Ши отдал землю мне. Я буду править, а ты, так как сердце твое честно, встанешь у моего трона. Если согласен, конечно. Ты с этими псами не справишься. А на меня они прыгать побоятся. Ну что, отдашь мне власть?

— Великий, — сказал Санду и поднял на бога глаза. — Но как ты будешь править? Разве по чести тебе быть на троне крошечного государства, когда ты управляешь посмертными сферами? Зачем тебе Тидусс?

— Вижу, образован ты хорошо, — ответил Жрец одобрительно. — Зла я твоей стране не принесу, не бойся этого, мальчик. Я дам твоему народу землю и место, куда ему можно расти, чтобы стать наравне с другими странами. А нужно это, чтобы завершить восстановление равновесия Туры. Чтобы и у темной стихии была удерживающая планету королевская кровь. Так что, — повторил он, — отдашь мне Тидусс?

— Скажи мне, Повелитель Смерти, — так же почтительно спросил Санду, — зачем ты спрашиваешь? Разве если я отвечу «нет», это будет для тебя что-то значить?

Рыжий гость усмехнулся, глаза его блеснули зеленым.

— Конечно, я мог бы не вопрошать тебя, — проговорил он задумчиво, и показалось махарадже, что говорит он сам с собой. — Давно я привык творить что хочу и что воля моя неоспорима. Но я умею учиться, мальчик. Вот тебе клятва Ворона — если скажешь «нет», я не буду принуждать тебя. Я тебя предупредил, спасти себя и своих родных ты еще успеешь, а я просто уйду. Мне будет труднее, — он помолчал и улыбнулся, — но даже любопытнее, справлюсь ли. Так что второй и последний раз спрошу тебя — отдашь мне Тидусс, Санду сын Расха?

Махараджа встал и поклонился.

— Отдам. Если ты обещаешь быть милостивым и добрым к моему народу и прекратить войну в Тидуссе.

— Обещаю, — легко отозвался Ворон.

Молодой махараджа чувствовал себя так, будто ему зачитали помилование. Как и всему Тидуссу. Он изучал политику и историю и понимал, что страну, сотнями лет раздираемую на части, успокоить можно либо изнутри, перерезав всех противников и устроив геноцид, либо собрав вокруг себя крепкую коалицию из союзников, либо с силой извне. И вот эта сила пришла.

— Но