– А как иначе? – Райта озадаченно на меня смотри, как будто я сказала несусветную глупость. – Да и что с лавкой-то будет, если все на главной улице будут?

Все ли? Что-то я сомневаюсь. Но если не пойду… Разговоров будет еще больше, да и внимание привлеку дополнительное. К чему мне это? Я уже начинаю ненавидеть этот праздник: то драконы приедут, то короля встречать. Нет бы тихо сидеть, работать и почти никуда не ходить.

– Наверное, ты права, – соглашаюсь я, чтобы успокоить Райту. – Надо сходить. На короля посмотреть, а то ведь никогда раньше и не видела.

Соседка кивает, забирает корзинку с выпечкой, которую я ей протянула, и покидает лавку.

Мы с Гретой прибираем, я кормлю Дэйрона. Продавать уже почти нечего, так что остается только подготовить все к новой выпечке на завтра. Девушка еще немного наматывает круги около меня, периодически собираясь что-то сказать, но не решаясь.

– Грета, – ловлю ее за руку и останавливаю около себя. – Говори, я не умею читать мысли.

– А можно я тоже пойду, нира Летиция? – смущенно отводит глаза Грета. – На завтра еще самое лучшее платье найти бы надо… Может, там будет…

Она не договаривает, но, кажется, я догадываюсь, кого она хочет там увидеть. Ну не вредничать же мне из-за этого?

– Иди, – спокойно отвечаю я. – Сегодня я справлюсь. А завтра приходи пораньше, чтобы не пропустить приезд короля, но успеть все сделать.

Она расплывается в улыбке и быстро-быстро убегает.

Мы остаемся вдвоем с Дэйром. Дел, конечно, все еще много. Я даже достаю блокнотик Фриды, чтобы он помог мне разобраться, сколько нужно еще закупить ингредиентов, сколько смогу вернуть Форту и смогу ли я себе позволить нанять еще продавца, чтобы ни мне, ни Грете не приходилось отвлекаться от работы.

Колокольчик на двери звякает, и на пороге появляется та самая дама, которая заказывала выпечку в дом Ксаррена.

– Добрый вечер, – говорит она.

Я напрягаюсь. Мне еще проблем с мужем Алтеи не хватало. Прикидываю в голове: вроде бы ничего не задерживала, все было вовремя… А все равно переживаю.

– Добрый, – киваю я, подходя к прилавку. – Что-то не так с выпечкой?

Уточняю, чтобы не тянуть и не тревожиться лишний раз. Лучше сразу к делу.

– Нет-нет, нира Летиция, – говорит гостья. – Как раз насчет выпечки я удивлена, как его светлость быстро понял, где лучше всего закупать хлеб и пироги.

– Что же, я рада, – отвечаю я. – Но тогда чем обязана?

По внешнему виду женщины заметно, что, во-первых, сама она ни за что не пошла бы ничего покупать. А во-вторых, без дела бы ни за что не пришла.

– Его светлость просил передать вам послание. Из рук в руки. И… – она замолкает, бросает на меня оценивающий взгляд. – И извинения.

Гостья протягивает мне конверт из коричневой плотной бумаги, запечатанный сургучом с рисунком гербовой печати Этерлайнов. Не простой конверт – с дополнительной магической защитой.

Что же там настолько важное? И что за извинения?

Но женщина не отвечает на мои вопросы, а поправляет шляпку и покидает лавку.

Письмо я, конечно, сразу же вскрываю, и тут же ощущаю, как сердце начинает биться где-то у висков.

“Уважаемая нира Летиция Синт!

К сожалению, до меня дошли сведения, что бывший мэр Аластор Форт пытался незаконным способом и с помощью подложных документов завладеть вашей пекарней.

Это является грубейшим нарушением всех норм и правил. Поэтому, как вы знаете, в совокупности с другими действиями мэра это привело к снятию его с должности.

Запрошенные вами документы по уплате налогов прикладываю к письму.

Благодарю за понимание и считаю своим долгом посетить вашу лавку лично.

Герцог Ксаррен Этерлайн”.

Не было несчастья, купила баба порося…

Хочется надеяться, что его обещание не более чем вежливость, однако я поняла, что ждать от Ксаррена можно что угодно. И мне это совсем не нравится.

Из хороших новостей то, что бумаги действительно находятся в том же конверте, и теперь мне хотя бы не нужно переживать, что я окажусь в сложном положении, когда придет пора платить налоги. Теперь я знаю сроки, частоту и даже размеры.

Пока я стою и разбираюсь с отчетностью и доходами Фриды, снова звонит колокольчик.

– Вы что-то забыли? – поднимаю голову я, предполагая, что это просто вернулась женщина.

Но на порог ступает немолодой мужчина в сером плаще. Нет, не тот, которого я несколько раз уже видела, другой. С аккуратно подстриженной седой бородкой, пенсне на носу и тростью с набалдашником в виде собаки.

– Прошу прощения, – вежливо улыбаюсь я, откладывая документы под прилавок, к деньгам. – Я ошиблась. Чем могу помочь?

Всматриваюсь в гостя и пытаюсь понять, что в нем такого, что настораживает меня. С виду очень и очень обычный. Я бы даже, наверное, сказала, располагающий к себе.

Но в груди как будто начинает шевелиться клубок из червячков, противный и склизкий.

– Хотел бы… Познакомиться с вашей выпечкой нира…

– Летиция, – говорю я, но по его лицу пробегает какая-то тень.

– Нира Летиция, конечно, – кивает он. – Говорят, что она очень хороша.

Я подаю гостю одну из оставшихся булочек, и он удивленно смотрит на меня, но не отказывается.

– Искусно сделано, нира, – выносит он свой вердикт. – Прекрасно, я бы сказал. От чистого сердца. А ведь чистота сердца тверже самой закаленной стали, так ведь?

Замираю, а волосы на всем теле встают дыбом. Я слышала эту фразу. Нет, не так. Я слышу эту фразу каждую ночь. В своих кошмарах. В клятве теням…

Глава 47

Молю всех богов и местных, и не местных, чтобы гость не видел, как я вздрогнула. Теперь я не просто догадываюсь, я уверена, что, во-первых, Алтея точно не была святой и наделала очень много ошибок в своей жизни. А во-вторых, что я слышала голос этого мужчины.

Не только во сне, когда, как зачарованная, шептала слова чужой клятвы. Но и в темнице, перед тем как мне помогли сбежать.

– Я все делаю от чистого сердца, господин… – внимательно смотрю на него, давая понять, что он не представился.

– Лоренс, – отвечает он.

Взгляд гостя становится колючим, даже немного злым. Ему не нравится, что я не отреагировала на его намек. Наверняка они надеялись, что Алтея продолжит быть их удобным инструментом, особенно находясь тут, под боком у дракона.

Но я не она, у меня ни за что на свете не поднялась бы рука на собственного сына, будь он даже от нелюбимого мужчины. И