А я стояла с письмом в руках и чувствовала, как медленно, но верно нарастает паника. Бал — это не просто вечеринка с соседями за чашкой чая. Это целое представление, где каждая деталь имеет значение: от цвета перчаток до угла наклона веера.

И… я давно поменяла жизнь. Никаких балов уже давно в ней нет.

— Мне нечего надеть на такое мероприятие… — пробормотала я, представляя себя среди роскошно одетых аристократок в своём лучшем платье, которое, увы, выглядело бы рядом с ними, как полевая ромашка среди орхидей.

Но Лина вдруг улыбнулась с видом человека, у которого есть козырь в рукаве.

— Не беспокойтесь, госпожа, — сказала она загадочно. — Месяц назад вы распорядились отложить часть выручки для каждого из нас. Мы все хотим преподнести вам подарок.

Прежде чем я успела что-то возразить, несколько слуг торжественно вынесли изящную коробку, перевязанную атласной лентой. Внутри, словно спящая красавица, лежало платье такой красоты, что у меня перехватило дыхание.

Синий шёлк переливался в утреннем свете, как морская волна под лунным светом. Вышивка серебряными нитями создавала узоры, напоминающие морозные кружева на оконном стекле. Это было не просто платье — это было произведение искусства.

— Мы заказали его в столице, у лучшего мастера, — гордо объявила Лиза. — Чтобы наша Леди Удача затмила всех аристократок!

Слёзы подступили к глазам так быстро, что я едва успела их сдержать. Эти люди, которые работали на меня всего несколько месяцев, потратили свои с таким трудом заработанные деньги на подарок для меня. На подарок, который стоил, наверняка, целое состояние.

— Вы не должны были… — прошептала я. — Это слишком дорого…

— Для нас честь служить вам, госпожа, — сказал пожилой садовник, подойдя ближе. — А с тех пор, как вы здесь, даже мой ревматизм прошёл. Это маленькая плата за то счастье, которое вы нам принесли.

В этот момент в дом ворвался Илиран с видом человека, обнаружившего клад.

— Мама! — воскликнул он, размахивая пачкой конвертов. — Здесь приглашения для всех нас! Для всех работников поместья!

Лоренцо пригласил на бал не только меня, но и всех, кто работал в “Шишковом раю”. Этот жест был настолько благородным, что сердце моё наполнилось благодарностью к этому удивительному человеку.

— И для меня? — тихий голос заставил всех обернуться.

В дверях стоял Анмир, только что вернувшийся с работы в поле. Его одежда была запачкана землёй, волосы растрёпаны, но в глазах горел огонёк надежды, который было больно видеть.

Воцарилась тишина, настолько полная, что можно было услышать, как где-то в саду жужжат пчёлы. Все взгляды переместились на меня, ожидая ответа на вопрос, который висел в воздухе тяжелее грозовой тучи.

Я смотрела на Анмира — этого человека, который когда-то был моим мужем, отцом моего сына, а теперь стал просто работником, получающим кров и еду.

Особняк Лоренцо в этот вечер выглядел как сказочный дворец из детских грёз — тысячи свечей и хрустальных люстр превращали каждый уголок в мерцающее чудо, а слуги сновали туда-сюда с такой организованной суетой, будто готовились к коронации.

По всему первому этажу расставлялись столы, покрытые белоснежными скатертями и уставленные деликатесами, от одного вида которых у любого гурмана началось бы слюноотделение. Но центральное место — самое почётное, прямо напротив входа в бальный зал — занимала экспозиция, которая выглядела как алтарь, посвящённый кулинарному волшебству.

Лоренцо лично руководил размещением витрины “От дикой шишки до роскошного стола”, расставляя блюда с точностью ювелира, работающего с драгоценными камнями. Здесь были и хрустальные бокалы с золотистым шишковым ликёром, и изящные тарелочки с вареньем цвета летнего заката, и крошечные пирожные, украшенные кристаллизованными шишками, которые сверкали, как съедобные бриллианты.

— Немного левее, — указывал он слуге, который переставлял серебряный поднос с шишковыми конфетами. — Да, именно так. Пусть это будет первое, что увидят гости.

За его спиной стояла графиня Элеонора — женщина внушительных размеров и ещё более внушительного характера, которая наблюдала за приготовлениями с выражением лица человека, который только что обнаружил, что его сын решил жениться на цирковой акробатке.

— Сын, — произнесла она голосом, в котором холод арктических льдов смешивался с аристократическим презрением, — ты действительно устраиваешь бал в честь простолюдинки?

Лоренцо обернулся к матери с улыбкой, которая была одновременно и любящей, и твёрдой.

— Мама, Телиана — аристократка, — терпеливо объяснил он. —Просто ей пришлось переехать после того, как ее … как с ней очень нечестно поступил муж. Но это неважно! Её продукция — настоящее сокровище. Попробовав её шишковый ликёр, герцог Сертор заказал сто бутылок! А граф Вариг просит поставлять варенье к его столу круглый год.

Графиня прищурилась с видом опытного следователя, который чувствует, что ему рассказывают не всю правду.

— И это единственная причина твоего внимания к ней? — спросила она тоном, который мог бы заморозить расплавленное железо.

Лоренцо смущённо улыбнулся, и на его щеках появился румянец, который выдавал его с головой, как румянец школьника, пойманного на списывании.

— Она… необычная, — признался он, глядя на экспозицию, но явно думая о чём-то совсем другом. — Скромная, но с достоинством. И после всего, через что она прошла… Мама, ты бы видела, как она восстановила поместье практически из руин. Как заботится о людях. Как…

— А как же юная баронесса Милена? — резко перебила его графиня. — Ты обещал ей танец! Девочка уже третий день примеряет платья и репетирует реверансы.

— И я сдержу обещание, — заверил её Лоренцо. — Но первый танец — за хозяйкой “Шишкового рая”.

Графиня вздохнула с видом женщины, которая только что поняла, что её единственный сын решил разбить семейные традиции вдребезги.

— Надеюсь, ты знаешь, что делаешь, Лоренцо, — сказала она, используя его полное имя с той особенной интонацией, которую матери припасают для самых серьёзных моментов. — Эта женщина может быть прекрасной хозяйкой и талантливой создательницей эликсиров, но она всё ещё замужем. Формально.

—