— Нет, нет. Ничего подобного. Я не могу передать, как я рада видеть тебя такой счастливой. В этом нет ничего неприятного, — она бросает быстрый взгляд в сторону входной двери нашего коттеджа. — Но уже много лет моей главной целью было оберегать тебя, заботиться о тебе.

— Я знаю. Ты так много для меня сделала.

Она отмахивается от моей попытки поблагодарить ее.

— И теперь у тебя есть Коул, так что я тебе не так сильно нужна.

— Ты всегда будешь нужна мне! Брианна…

— Я не говорю это как что-то плохое. Это хорошо. Время пришло. Но это… это оставляет меня в некотором замешательстве. Как будто я потеряла часть своего предназначения.

Брианна говорит так же беспечно, как и всегда, — она никогда не была склонна к глубоким, эмоциональным разговорам — но ее слова все равно ранят меня в самое сердце.

Я издаю тихий всхлипывающий звук и подхожу, чтобы обнять ее.

— Ты всегда будешь нужна мне, Брианна. Даже не смей думать иначе.

Она обнимает меня в ответ и задерживает объятия дольше, чем я ожидала.

— Знаю. Но теперь все по-другому. Так и должно быть.

— Я понимаю. Но ты всегда будешь моей семьей. Самой важной. Просто теперь у меня вас двое, а ты не одна.

— Совершенно верно, — она отстраняется, улыбаясь своей прежней улыбкой. — Сейчас я уйду, а ты возвращайся в постель. У тебя есть еще как минимум час, чтобы поспать.

— Будь осторожна там.

Открывая входную дверь, она оборачивается через плечо, демонстрируя ямочку на щеке.

— Я всегда осторожна.

***

Когда я возвращаюсь в спальню, Коул уже проснулся. Он все еще лежит на своей половине кровати, откинув одеяло, но его глаза открыты, и он внимательно наблюдает за мной в темной комнате. Обычно он встает одновременно со мной. Его утренние смены на охране периметра или в строительной бригаде начинаются в то же время, что и мои смены на рыбалке или в саду.

Здесь у нас установился хороший распорядок дня. Он планирует в конце концов вернуться на юг, чтобы проверить цитадель банды и, возможно, найти своего брата, но пока не готов к этому.

Я планирую пойти с ним, когда он отправится туда.

— Ты в порядке? — спрашивает Коул.

— Да. Просто повидалась с Брианной перед ее уходом, — я забираюсь под одеяло рядом с ним.

— С ней все в порядке?

— Думаю, да. Она снова стала собой. Думаю, ей будет тяжело. Что мы теперь вместе.

Он хмурится и притягивает меня ближе.

— Я все еще ей не нравлюсь? Я думал, она немного смягчилась.

— Ты ей нравишься. Она полностью поддерживает меня. Просто сейчас все по-другому. Между ней и мной. Потому что у меня есть ты.

— Да. Думаю, в этом есть смысл, — он оставляет пару поцелуев на моих волосах. — Я могу что-нибудь сделать?

— Нет. Нам всем потребуется некоторое время, чтобы привыкнуть, но она бы очень разозлилась, если бы подумала, что мы как-то меняем свое поведение, просто чтобы защитить ее чувства, — я приподнимаюсь, чтобы расположиться над ним, и улыбаюсь ему сверху вниз. — Кроме того, я не очень-то хочу, чтобы ты отступал.

Он тоже улыбается, теперь уже тепло, мягко и знакомо.

— У тебя больше шансов остановить вращение мира, чем заставить меня отступить от тебя теперь, когда ты моя, — он притягивает меня к себе, так что я седлаю его бедра.

— А ты мой. Не забывай об этом.

— Ни за что на свете, — он притягивает мою голову к себе, чтобы поцеловать, и я с готовностью отвечаю, приоткрывая губы для его поцелуя и пытаясь втянуть его язык в свой рот. Мы долго целуемся, пока наши тела не соприкасаются, и я не чувствую твердые очертания его члена, упирающегося мне в живот.

Прошлой ночью мы занимались любовью перед сном. Мы оба устали, поэтому это была торопливая миссионерская поза под одеялом — тихая, нежная и приносящая глубокое удовлетворение.

Но сейчас мы в доме одни, и никто из нас не чувствует усталости. Через некоторое время Коул снимает с меня сорочку через голову и начинает ласкать мое обнаженное тело большими мозолистыми руками.

Он доволен, когда обнаруживает, что я уже сильно возбуждена. Он ласкает мою киску, пока я лежу на нем.

— Тебе это нравится, не так ли, детка? — его грубый голос — это еще одна ласка.

Я чувствую себя необычайно беспомощной, мои ноги все еще обхватывают его, но верхняя часть моего тела покоится у него на груди. Он слегка приподнимает мою попку, чтобы получить доступ к моей киске.

Я тихонько всхлипываю, уткнувшись в его плечо.

Он полностью вводит в меня два пальца. Я такая влажная, что они издают скользкий звук всасывания.

— Это было «да»?

Я снова бормочу, прижимаясь попкой к его руке.

Без предупреждения Коул вынимает пальцы.

— Это было «да»?

— Да! — я покрываю поцелуями его шею и плечо. — Мне это так нравится. Пожалуйста, не останавливайся.

Он снова вводит в меня пальцы, на этот раз двигаясь толчками, и начинает жестко трахать меня рукой. Я хватаюсь за подушку у него под головой, когда наступает оргазм, и, всхлипывая, выкрикиваю множество нелепых просьб о том, как сильно мне это нужно, как хорошо мне с ним, что только он может заставить меня чувствовать себя так.

Я чувствую, как Коул улыбается, хотя я не в состоянии поднять голову, чтобы увидеть выражение его лица, когда ощущения усиливаются.

— Ты так хорошо справляешься, детка. Посмотри, как хорошо ты меня принимаешь. Ты скоро так сильно кончишь. Вот это моя девочка.

Я больше не могу произносить ни слова, но издаю бесстыдные звуки, которые становятся все громче и громче. Все мое тело дрожит от того, как он трахает меня.

— Вот так. Хорошая девочка. Ты можешь отпустить себя. Ты можешь дать мне все.

Сексуальный звук его голоса, наконец, доводит меня до предела. Я с силой впиваюсь зубами в его плечо, пока оргазм сотрясает мое тело, всхлипываю, прижимаясь к его коже, и моя киска влажно сжимается его пальцы.

— Бл*дь, — выдыхает Коул, когда спазмы наконец, замедляются и становятся мягче. — Черт возьми, детка, ты так хорошо кончила. Это было самое горячее, что я когда-либо видел.

Из моих глаз текут слезы. Я обслюнявила его кожу. У меня течет из носа, а киска