— Ханна, черт тебя побери! Ты ведь не хочешь, чтобы Удо меня прикончил, если с тобой хоть что-нибудь случится?

По ее тону было не понять, шутит она или говорит всерьез.

Впрочем, я готова была поставить на то, что она сама не знала.

— Я не забуду. Обещаю. Убрав склянку в карман, я все же быстро обняла ее на прощание и сунула ногу в стремя.

Глава 27

Лес не просто превратился в воплощенный кошмар, он выл, стенал и сходил с ума.

Как и сказала Мирабелла, стоило мне достигнуть первой посадки за стеной замка, я почувствовала ветер — сухой, колючий, похожий на миллионы крошечных смертоносных лезвий.

Привязав лошадь на безопасном расстоянии от него, я глубоко вдохнула и залпом выпила то, что дала мне герцогиня.

Никогда и ни при каких иных обстоятельствах я не согласилась бы добровольно глотать чужое, неизвестное мне зелье, но сейчас было наплевать.

Жидкость не имела ни вкуса ни запаха, но пару вдохов спустя я поняла, что чудовищный колючий ветер больше не вызывает во мне страха и не причиняет боли.

Он по-прежнему трепал мои волосы и касался кожи, но уже не причиняя вреда, не замечая меня.

Завязывая растрепанные волосы в узел на затылке, я с поразительной ясностью поняла, что Мира была права: ни зверь, ни птица, ни человек… Никто не мог бы пережить подобного.

Прислушавшись, я начала пробираться наугад, не глядя себе под ноги и не разбирая дороги, целиком и полностью доверившись своему чутью.

В последнее время оно меня сильно выручало.

Могло ли обмануть сейчас, приведя не к братьям, а прямиком к Итану? У меня в любом случае был только один шанс это проверить.

Я не знала ни способа помочь, ни что конкретно стану делать, когда найду их.

Итан не остановится, даже если я соглашусь уйти с ним в обмен на клятву оставить в покое эту семью.

Его клятвы, даже данные самому себе, давно уже ничего не стоили. Да и Бруно, насколько я успела понять, не намерен был отпускать его. Не после того, что я наговорила ему в библиотеке. Не после того, как Удо, пьяный дурак, нес ему ту несусветную чушь о любви ко мне.

А впрочем, даже если у него хватит здравомыслия, сам Удо от Итана уже не отстанет, и вопрос будет только в количестве мертвецов.

Высокие и старые деревья гнулись, не ломаясь лишь чудом, но так хотелось схватиться за ствол одного из них. Выбрать самый толстый и отдохнуть хотя бы минуту…

Некогда было отдыхать.

Воздух, который я хватала губами, был слишком чистым даже для леса. Так могло бы быть, если бы я оказалась в эпицентре грозы.

Оно действительно могло стереть меня в порошок, Мира знала, о чем говорила.

Выходит, это Удо отправил в своё время в погоню за ней?

Зло и почти безумно ухмыльнувшись, я подумала о том, что на её месте тоже сбежала бы от сукиного сына, а после справила его похороны с огромным удовольствием.

Под ноги подвернулась не то ветка, не то что-то ещё, — я не хотела смотреть. Оплакивать всё это мы сможем после.

Такое странное «мы» — я ведь не была и никогда не могла бы стать частью их семьи.

Любовницей младшего брата правящего герцога — да, возможно, пожалуй. Но никогда не…

А впрочем, черт с ним. Если он останется жив, станет не важно.

Только бы был жив.

Мысли о том, что Бруно мог банально не успеть, я даже не допускала — будь это так, от леса уже ничего бы не осталось.

Чудовищный ветер сменил направление и теперь бил мне в спину, подгоняя. С быстрого шага мне пришлось перейти почти на бег.

Чем дальше я углублялась в лес, тем более шумно становилось вокруг. В чудовищном колдовским ветре начинали мерещиться смех и стоны. Как будто сам лес стенал на множество голосов, слушая которые недолго было лишиться рассудка.

Видимо, за это мне стоило Итана от души поблагодарить — за годы, проведённые в его замке, я успела насмотреться такого, что теперь это был просто восставший против нарушивших правила колдунов старый лес. Не больше. Не меньше.

Тёплые и сильные руки обхватили меня поперёк живота и потянули назад.

Сила, исходящая от Бруно, была похожа на то, что я улавливала от Удо, и в то же время была совсем иной. Более густой, более острой, заставляющей задыхаться.

Так бывает, когда большую силу долго сдерживают, вынуждают притихнуть.

И правда, сколько лет он приучал себя быть обычным и не выделяться, не проявлять свой дар, дабы не вызвать ненужных ассоциаций с герцогом Удо Керном?

Прежде чем у него появилась Мира, которую он смог учить, с которой мог экспериментировать сколько и как угодно к обоюдному удовольствию…

Что она, черт возьми, чувствовала, отпуская сегодня в этот взбесившийся лес их обоих⁈

— Так и знал, что ты сюда полезешь.

Он выдохнул это мне на ухо горячо и почему-то очень довольно, а я инстинктивно сжала его запястье.

— Где Удо?

Мне не приходилось кричать, рядом с Бруно не ощущался страшный ветер и не было шума. А ещё в его объятиях было так обманчиво тепло.

Я высвободилась, бесцеремонно пнув его локтем, — не хватало, чтобы ещё он дурманил меня сном.

— Бруно⁈

Он не ответил, только указал подбородком куда-то за мою спину.

Сходя с ума от нетерпения и одновременно боясь смотреть, я повернулась, и все возможные слова застряли у меня в горле.

Мы стояли на поляне перед тем самым домом, где мы с Удо провели два чудесных дня. Стекла уже мелко дрожали, но пока были целы — каждому по ряду собственных причин, но обоим Кернам этот дом был дорог.

Удо я узнала не сразу.

Он был близко и бесконечно далеко одновременно, стоял на противоположном краю поляны, и с первого взгляда могло показаться, что его там уже и вовсе нет. Что осталась одна лишь оболочка — тело, опутанное теми молниями, что восхитили и напугали меня под елями, когда он сжег фантом Итана. Языки голубого пламени переплетались между собой, облизывали его руки, не причиняя вреда.

Эпицентром ветра, с которым я без помощи Мирабеллы не справилась бы, был он. Не просто эпицентром, точкой, в которой тот рождался, из