– Любая, но не ты, Анна? – с горечью восклицает он.

– Мы знакомы всего неделю, и я беременна от другого, – напоминаю я всё таким же мягким голосом. – Я не стану ломать тебе жизнь. Просто не могу.

– Милая Анна! Какая у тебя сила духа! Сколько в тебе света, который способен разогнать любую тьму! – подаваясь вперёд, шепчет Добромир с искренним восхищением и благоговением. – Ты непоколебима, несмотря на весь хаос, окружающий нас. Как ты можешь считать, что сломаешь мою жизнь? Ты сделаешь меня счастливым.

Лицо Добромира совсем близко. Я вижу каждую чёрточку, чувствую лёгкий запах трав, исходящий от него. Но внутри ничего не ёкает. Он лишь добрый друг, не более.

Добромир считывает мои сомнения, но понимает их по-своему.

– Я приму твоего ребёнка, и мне плевать от кого он! Я не такой, как этот самовлюблённый мужлан Норд. Я буду любить вас обоих с малышом.

Нахмурившись, я пытаюсь подобрать слова, чтобы отказать, но не задеть Добромира – не желаю причинить ему боль. Но он не даёт мне ничего сказать. Подаётся вперёд и с полустоном прижимается сухими горячими губами к моим.

Я впадаю в ступор и растерянно моргаю, вдыхая воздух через нос. Но уже через мгновение пытаюсь отстранить Добромира. Одна его рука уже на моей талии, а вторая обхватывает мой затылок, вжимая мой рот в мужские губы. И, на удивление, хватка у старшего послушника сильная.

Он настолько увлечён, что не замечет моих толчков в грудь и попыток вывернуться. В какой-то момент я кусаю его за губу, и только тогда он приходит в себя и подаётся назад.

– Хватит! – резко выдыхаю я, подаюсь назад и ударяюсь спиной о холодную стену.

Добромир тяжело дышит, его глаза лихорадочно блестят. Алая кровь, выступившая на его губе, блестит в неясном свете. Он стирает её рукавом рясы.

– Ты права, негоже, чтобы старшего послушника видели за таким не с собственной женой, что подумает кто-то, если войдёт? – бормочет он.

– Вообще-то я оттолкнула не из-за этого… – начинаю я.

Но послушник меня прерывает.

– Анна, ты так красива… никогда не встречал девушки прекраснее, – бормочет он, снова делая ко мне шаг. – Прости, если напугал. Чувство настолько сильное, что держать его в себе выше моих сил. Нас могут поженить прямо сегодня! Я не буду мешать тебе после свадьбы, делай всё, что пожелаешь. Шей, сажай цветы, расти детей…

Вдруг меня осеняет.

– Всё, что пожелаю? – спрашивая я задумчиво и выставляю перед собой руку, показывая молодому мужчине, что ему стоит держаться на расстоянии. – Даже бороться против Дарины?

– Это не потребуется. Ведь ты не будешь старой девой, если мы поженимся до твоего дня рождения, – губы Добромира растягиваются в широкой влажной улыбке.

С каждой секундой он становится для меня всё отвратительнее.

Вот почему послушник так легко меня зарегистрировал? Если я стану чьей-то женой в двадцать семь, то уже не буду старой девой. Бумаги о том, что я претендую на пост наставницы, станут недействительны.

– Нет! – восклицаю я гневно. – Ты хотел обмануть меня! Думал, что я плохо разбираюсь в законах?

– Я лишь хотел избавить тебя от опасности, – бормочет Добромир.

Мне нет резона наживать себе ещё одного врага, но делать из меня дуру я не позволю.

– Ты мне не мил, Добромир. Я не знаю каково это – любить мужчину. И не хочу знать, потому что мне причинили достаточно боли. Единственный, кому я открою своё сердце, это мой сын.

Добромир становится похож на побитую собаку. Уголки его губ ползут вниз, будто кто-то тонкими, ледяными пальцами сводит с его лица улыбку. Пальцы послушника теребят край рясы.

– Ты полюбишь меня со временем. Я буду добр, буду оберегать тебя. Да, я беден, но разве в золоте счастье? – в голосе бедняги проскальзывает возмущение.

Я думаю, Добромир тот ещё манипулятор. Чувствую всем нутром.

– Мне нет дела до золота, лишь было тепло и еда на столе, – говорю правду я. – Но не забывай, что военачальник Норд следит за нами. Мне лучше пойти, пока ему не доложили…

– Я не боюсь Норда, – прерывает меня Добромир, горделиво вскидывая голову. – Я буду ради тебя терпеть столько, сколько нужно. А потом он отстанет, и я сделаю тебя счастливой.

Наивно думать, что Рагнар отстанет. Он – хищник, и считает меня своей собственностью. Я уверена, то дракон способен убить послушника, не моргнув и глазом. В этот момент я почти жалею, что Норд пощадил беднягу и обошёлся с ним мягко. Стоило выпороть его или припугнуть посильнее.

– Мне нужно идти, – я быстрым шагом направляюсь к двери.

Но Добромир преграждает мне дорогу. Его широкие тёмные брови сведены к переносице:

– Это всё из-за него, да?

– Из-за кого? – спрашиваю я с раздражением, хоть и понимаю, на кого послушник намекает.

– Ты влюблена в Норда! – выплёвывает Добромир. – Признайся, думаешь, он тебя замуж позовёт? Поэтому отказываешься?

– Это смехотворно, – выплёвываю я, сдерживая нервный смешок. – Как я могу желать такого, после того, что было? Он – отец моего ребёнка…

– Мне можешь не лгать, камень показал, что ребёнок не дракон… но я тебя не осуждаю. Ты красива, и могла поддаться соблазну. Такие девушки созданы для любви…

От возмущения я теряю дар речи. В этот момент я окончательно разочаровываюсь в Добромире.

Нужно было лишь слегка надавить, и вся гниль полезла наружу. Он никогда не верил мне, лишь притворялся, чтобы усыпить мою бдительность.

Дракон был прав, послушник просто хотел залезть мне под юбку. Добромир всё это время считал меня шлюхой, изменившей жениху перед свадьбой и носящей бастарда. Только вот Добромира это устраивало, он обхаживал меня, думая, что скоро что-то перепадёт и ему.

– Дай пройти, – я легонько толкаю послушника в плечо, пытаясь проскочить к двери.

Но Добромир снова перехватывает мою талию и прижимает к себе.

– Анна… прости меня, прости… я наговорил всякого… я