Марина только покачала головой: похоже, здесь царили средневековые порядки и заблуждения.

— Ладно, — сам себя прервал ректор. — Вы, давайте, осматривайтесь, готовьтесь. А я пойду напомню сторожу, чтобы в шесть подал сигнал к началу занятий. Да, вот ключи от лаборантской.

Ректор кивнул на неприметную дверь сбоку от классной доски и протянул Марине красивый резной ключ.

— Приятной Вам работы, — подытожил он. — Распоряжайтесь здесь в свое удовольствие. Постельное белье и прочие мелочи получите у кастелянши. Ее можно найти в пристройке за административным корпусом. Если что сломается — обращайтесь к сторожу, он на все руки мастер. Живет в избушке у главных ворот. Если возникнут вопросы по учебной части — это к господину Тельпе. А продукты доставят к вечеру. Что-нибудь еще нужно?

— Нет… То есть, не знаю пока, — растерялась Марина.

— Да-да, понимаю, — закивал ректор. — Ну ладно, не буду мешать. Осматривайтесь.

Старик договорил и торопливо удалился, пока она не спохватилась. И только оставшись в одиночестве, Марина сообразила, что вообще-то не соглашалась на эту работу. Ее подло заговорили, завлекли и оставили один на один с учительским долгом и практически без ничего.

Девушка непроизвольно позавидовала таланту ректора. Профессионально работает старичок, однако, ей бы такие способности.

— Ладно, — кивнула она своим мыслям. — Один урок — и все. Я ничего никому не обещала.

Глава 2

Готовясь к уроку, Марина ощутимо нервничала. Тему решила не брать никакую. Раз программы здесь нет, и всем на это плевать, то нет и смысла высасывать тему из пальца. Без подготовки всегда можно провести знакомство: представиться самой, сказать пару общих слов о предмете, поговорить с ребятами. Ну, если время до конца урока останется, возможно, еще разучить что-нибудь, вроде «Изгиб гитары желтой».

«Или «Владимирский централ», — ехидно подсказал внутренний голос, но Марина отмахнулась от этой идеи.

Марина тряхнула головой и оглядела новую аудиторию свежим взглядом. Если верить ректору, то ей предлагалась Свобода. Право быть настоящим Учителем, а не винтиком в системе и обслуживающим персоналом детей. И место это ей все больше и больше нравилось.

Аудитория была огромной — не в пример больше стандартных классов, особенно в высоту. Звук летел в ней хорошо и возвращался приятным эхом. Вот только инструмента не было. Никакого. Забыв, что собиралась провести всего один урок, Марина на автомате подумала, что надо бы обговорить этот вопрос с местным завучем.

Посетив «лаборантскую», она восхитилась еще больше. Расцвеченная разноцветными бликами от витража, комната была полна старинных вещей. Книги, статуэтки, шкатулки и прочие вещи, назначение которых Марина определить затруднялась, какие-то механические приборы.

На одном рабочем столе громоздились отполированные пузатые котелки, тигли, пробирки и весы с крошечными гирьками. На другом стояла покосившаяся стопка бумаги и теснились письменные принадлежности и подсвечники. В углу приятно постукивали огромные напольные часы — и когда их успели завести? — а на пестром тканевом диванчике и под ним валялись милые подушки с кисточками.

Марина примерилась к диванчику. Для сна он не предназначался, но если не вредничать, то можно и поместиться. А вон то покрывало выбить от пыли и превратить в одеяло. Один стол можно сделать обеденным. А вон из той алхимической бредятины соорудить примус и греть на нем чайник. О, а вот и камин. Да тут и правда можно жить!

Пока девушка бродила от вещи к вещи, пытаясь представить, какому чудаку принадлежало прежде это запыленное помещение и какая часть вещей перекочевала сюда уже после закрытия корпуса, с улицы донесся звон колокольчика. Судя по звуку, колокольчик был размером с кастрюлю, не меньше, и звучал довольно уныло. Это что, сигнал к началу урока?

Марина бросила беглый взгляд на часы. Действительно, без пяти шесть. Как быстро пролетело время! Она метнулась к зеркалу и принялась лихорадочно оправлять одежду. Первое впечатление — это очень важно. Тем более, при работе с «трудными».

Беспокоилась девушка не зря: платье-карандаш успело испачкаться в пыли в области колена, к туфле прилипло перышко от чучела, очки покосились, а прическа после прохождения через портал и вовсе представляла собой птичье гнездо.

Оправившись, Марина выпрямила спину и прислушалась. Гул юношеских голосов ощутимо усилился. За спиной часы пробили шесть, пора было выходить.

«Да пребудет со мной педагогическая сила», — пошутила Марина, чтобы поднять свой дух, и шагнула в класс, готовясь встретить…

Никого. Никого в аудитории не было, если не считать фикус, который как будто пялился на нее с верхней ступеньки амфитеатра. Шум и крики доносились из окна, которое она по правилам СанПин открыла для проветривания.

«Опаздываем, значит. Ну, ладно, — Марина сжала зубы и поморщилась. — Мы это уже проходили. Мир другой, а проблемы все те же. Ждете, что я побегу за вами, как клушка? Не дождетесь. Досижу до конца урока и с чистой совестью вернусь в кабинет ректора. Пусть отправляет меня домой».

Марина хотела было сесть лицом к двери, приняв угрожающую позу, чтобы встретить прогульщиков, как подобает, но обнаружила, что стул отсутствует. Планировка помещения вообще не предполагала подобной мебели. Для отдыха был диванчик в лаборантской, а в аудитории полагалось стоять за кафедрой либо степенно прохаживаться вдоль доски.

«Хм», — нахмурилась Марина. Встречать опоздунов стоя было, конечно, довольно эпично. Но неизвестно, сколько времени они еще будут «гулять». Возможно, целый урок — и такое в ее практике уже бывало. А возвращаться, скорее всего, будут не скопом, а по одному либо парочками. И что, все сорок минут стоять в напряженной позе, сурово глядя на каждого входящего? Бред!

Марина прошла к окну и выглянула наружу. Сквозь заросли кустарника смутно угадывались человеческие силуэты. Возгласы были радостными, азартными и как будто подбадривающими — как на петушиных боях. Больше того, среди них отдельной нотой слышались боевые крики — почему-то женские — и редкие, но продирающие до костей возгласы боли. Они там что, убивают кого-то?!

Марина подорвалась с места прежде, чем успела обдумать, что делает. На бешеной скорости миновала коридор, вылетела из дверей, метнулась к молодежи и сходу протаранила кружок «болельщиков».

В центре круга две здоровенных мускулистых девицы старательно избивали сжавшегося в комок пацана лет шестнадцати. Тот уже не сопротивлялся, только прикрыл голову руками и прижимал колени к животу. Костяшки пальцев были сбиты в кровь, а одежда — порвана. Похоже,