В конечном счете, мы все вынуждены так делать.

***

Мы отдыхаем несколько часов. Ну, я отдыхаю, а Коул бодрствует, чтобы наблюдать и хмуриться. Когда мы возвращаемся в лагерь, на улице кромешная тьма, а луну и звезды заслоняет слой облаков.

Коул говорит, что это хорошо. Темнота может только помочь нам. Но это нервирует — идти по миру, погруженному в кромешную тьму, где только голубоватый искусственный свет фонарика Коула рассеивает неумолимый мрак.

В любое другое время я бы испугалась того, что может скрываться там, в темноте, но сейчас все мое внимание сосредоточено на том, что ждет нас, когда мы доберемся до места назначения.

Мы должны вернуть Брианну. Или погибнуть, пытаясь это сделать.

Так или иначе, к этому все и сводится.

Коул тоже рискует своей жизнью.

Всего пару недель назад я верила, что он — не более чем мое прошлое. Теперь он делает это ради меня.

И самое смешное, что я никогда не сомневалась в его желании и способности спасти меня, даже если это подвергнет опасности его собственное тело. Он доказывал это снова и снова. В самый первый раз, когда я его увидела, он велел мне бежать, вместо того чтобы передать меня своим попутчикам, которые использовали бы меня до тех пор, пока от меня ничего не осталось бы.

Всего пару часов назад он спросил, принадлежу ли я ему. Хочу ли я быть его ношей.

Я принадлежала ему с самого начала, но я никогда по-настоящему не знала, может ли он быть моим.

Мы добираемся до окраины лагеря раньше, чем я ожидала. Коул отводит меня в укрытие за густой листвой, отвлекая от тревожных размышлений.

— Они не спят, — говорю я, прищурившись и вглядываясь вниз по склону. — У костра сидят двое.

Мы ожидали, что костер к этому времени уже потухнет и те двое, которые не стоят на страже, будут спать в палатке. Но я отчетливо вижу две фигуры, болтающиеся рядом, в то время как двое других, должно быть, стоят на страже.

— Это не те парни, — бормочет Коул и кивает направо. — Там вторая палатка. Пришел кто-то новенький.

— Черт, — я выдыхаю это слово вместе со вздохом. — Сколько их?

— Не знаю. Во второй палатке поместились бы как минимум четверо, плюс двое у костра. Они могли даже выставить больше охранников.

— Что нам делать?

Он качает головой. Минуту молчит.

— Выбора нет. Мы не можем ждать. Они прибудут в отель завтра. Мы просто… — он резко обрывает фразу, и его тело напрягается так сильно, что я ощущаю вибрации на расстоянии пятнадцати сантиметров.

— В чем дело?

Он вглядывается в круг света, отбрасываемого костром. Его глаза превратились в щелочки, а челюсть двигается. Он сосредоточен на одном из мужчин, отдыхающих у костра.

— Коул, что?

— Это мой брат.

Мне требуется минута, чтобы осмыслить эти слова. Что они означают. На самом деле, его брат с парнями, которые похитили Брианну, и кто знает, скольких еще женщин.

— Ты уверен?

— Да. Это он. Это Марк.

— Так что нам следует…?

Пауза длится всего несколько секунд.

— У нас нет выбора, — снова выдавливает он из себя более жестким тоном, чем раньше. — Это наш единственный шанс. Мы сделаем это.

Я собираюсь возразить — или, по крайней мере, задать еще вопросы — но Коул встает. Он уходит от меня. Прежде чем исчезнуть в ночи, он поворачивается, чтобы коротко сказать:

— Постарайся не убить его.

***

Я не вижу Коула после того, как он отходит на несколько метров но я знаю, что он делает. Следует плану. Он найдет ближайшего к нам охранника, подойдет к нему сзади и убьет его прежде, чем тот успеет издать предупреждающий звук. Я не уверена, как он это сделает. Возможно, сломает ему шею. Или перережет сонную артерию. Как только он расправится с первым охранником, он перейдет на другую сторону лагеря и убьет второго.

Я жду несколько минут, которые на это потребуются, бессознательно задерживаю дыхание, пока у меня не кончится воздух, и резко выдыхаю. Я пытаюсь получше разглядеть мужчину, которого Коул назвал своим братом, но мое зрение недостаточно хорошее, чтобы разглядеть детали. Он просто темный силуэт на фоне огня.

Это все, чем он когда-либо был для меня, но для Коула он нечто большее.

Его брат. Человек, которого он любит больше всего на свете.

Именно на этой мысли происходит то, чего не должно было произойти. Раздается выстрел. Это не Коул, значит, это, должно быть, охранник. Возможно, он успел выстрелить, когда умирал.

Что бы это ни случилось, это оповещает остальных. Двое парней у костра вскакивают и хватаются за оружие. Они начинают стрелять в том направлении, откуда раздался выстрел — в сторону Коула — и я вступаю в бой.

У меня оба пистолета Коула, и я начинаю палить в сторону лагеря. Я целюсь высоко, потому что я плохой стрелок. Вероятность того, что я попаду в Коула, его брата или даже в Брианну, не меньше, чем в одного из плохих парней.

Я отвлекаю их внимание. Мне нужно отвлечь их огонь на себя, чтобы Коул мог зайти им в тыл.

Нам остается только надеяться, что из-за темноты и расстояния они будут недостаточно меткими стрелками, чтобы попасть в меня.

Они оборачиваются и стреляют в меня, выстрелы в темноте звучат громко и оглушительно. Из обеих палаток выбегают люди. Такое ощущение, что их много. Их слишком много. Возможно, это из-за моего страха и спешки, но мне кажется, что палатки — это своего рода клоунская машина, в которой помещается намного больше людей, чем реально могло бы уместиться.

Они все кричат и стреляют в меня.

Я продолжаю целиться выше, так как понятия не имею, кто из них брат Коула.

Двое из них падают без предупреждения. Коул, должно быть, выстрелил в них сзади. Некоторые из них поворачиваются к нему, в то время как остальные продолжают целиться в меня.

Это хаос. И в то же время нереально. Как будто я не могу быть здесь.

В конце концов, у моего оружия заканчиваются патроны, поэтому я бросаю его в сумку и, пригибаясь к земле, спешу вниз по склону.

Коул, должно быть, забрал оружие у убитых им охранников, потому что, похоже, у него есть целый арсенал. Теперь все мужчины обращены к нему, и он противостоит им в одиночку.

— Брианна! — кричу я, когда подхожу достаточно близко, чтобы меня было слышно за