Женщина, о которой я успела забыть, не думала спешиваться, продолжая сидеть на моей лошади, и смотрела на меня настороженно.

Она была молода, лишь немногим старше меня само́й, и очень красива. Её светлые с рыжиной волосы были уложены в чуть небрежную, но очень подходящую к её лицу причёску, а глаза… Мне показалось, что всего за несколько секунд, что мы смотрели друг на друга, они дважды сменили цвет: с голубого на зелёный и с зелёного на серый.

В её лице не было ничего отталкивающего, но отчётливо читалось, что своего она так просто не отдаст.

— Ты сама, на хрен, кто?

Это было плохое начало. Отвратительное. Но она всё ещё сидела на Красавице, и жгучая отчаянная ревность затопила мой разум, прежде чем я успела остановить себя от опрометчивых слов.

— Герцогиня Керн, я полагаю? — слегка задохнувшийся Монтейн спрыгнул с Морока и бросил поводья, абсолютно не опасаясь, что конь может уйти слишком далеко.

Блондинка перевела взгляд на него, и я заметила, как выражении ее лица изменилось, стало более напряжённым. Она как будто пыталась вспомнить, а я повернулась к барону, делая вид, что не понимаю, насколько виновата перед ним, но без слов прося объяснений. Насколько мне было известно, герцогиня Керн славилась своими безупречными манерами и гостеприимством, да и волосы у неё были тёмные.

Вильгельм, — снова Вильгельм, — по всей видимости, понял мой взгляд правильно, потому что бросил едва слышно и коротко:

— Другая.

Красавица ткнулась мне в плечо, возвращая себе моё внимание, и лишь теперь смысл его предположения дошёл до меня в полной мере.

Если это герцогиня Керн, значит, я, сама того не ведая, попала куда надо.

Значит, чёрный экипаж растаял на дороге, потому что ему не было хода в герцогство Керн.

А я только что нагрубила человеку, от которого может зависеть моя жизнь.

— Рада встретить вас, барон. В прошлый раз вы меня знакомством не удостоили, — герцогиня, наконец, ответила.

Она слегка осадила Красавицу, и Монтейн шагнул вперёд, чтобы помочь ей спешиться.

— Обстоятельства не располагали. Но мне приятно исправить это теперь.

— Ханна, — она поблагодарила его кивком и представилась, глядя ему в глаза, но не протянула руку ни для пожатия, ни для поцелуя.

Напротив, она продолжала сжимать поводья так сильно, что в этом жесте мне почудился едва ли не… страх?

Разве могла супруга герцога Керна, — герцога Удо Керна, — опасаться Чёрного Барона?

Меж тем он лишь чуть склонил голову, не представляясь в ответ, нарушая все законы приличия, но разглядывая её так же цепко, как она разглядывала его.

— Я прошу прощения за свою спутницу. Мадам Мелания очень любит свою лошадь.

Ханна хмыкнула и повернулась, чтобы задумчиво заглянуть кобыле глаза.

— Я знала, что такая красавица не может достаться даром.

— Её так и зовут, — я почти пролепетала это, хотя меня никто и не спрашивал.

Задумчивый взгляд герцогини скользнул теперь уже по мне, а потом она чему-то улыбнулась.

— Давно я не была конокрадкой.

Она протянула мне поводья, а я уставилась на её руку в недоумении, не решаясь взять.

Так просто? Она в действительности готова была отдать мне лошадь только потому, что барон Монтейн назвал её моей?

— У Мелании была очень трудная ночь, по всей видимости, — вместо меня поводья забрал Вильгельм.

Он бережно вложил их в мою руку, а потом всего на секунду, но сдавил пальцы так сильно, что у меня душа ушла в пятки.

Судя по этому пожатию, нам и правда предстоял очень и очень непростой разговор.

— Да, я вижу, — тем временем герцогиня Ханна снова окинула меня взглядом, на этот раз с ног до головы. — Я бы предложила вам ванну и чистую одежду. Если позволите.

Последние её слова были обращены исключительно к барону и звучали… странно. Столь же странно, сколь она смотрела на него. Так, словно она не считала себя вправе что-либо предлагать ему, словно боялась смертельно оскорбить, а потом иметь дело с последствиями.

Монтейн нахмурился.

— По правде сказать, я был бы вам весьма признателен. Моей спутнице нужен отдых, а я хотел бы повидаться с герцогом. При возможности, наедине.

Лицо Ханны изменилось, будто вытянулось. Она совсем немного, но побледнела, выдохнула резче, чем это было бы прилично, и явно попыталась подобрать слова для ответа.

Любезно предложив мне привести себя в порядок и получив согласие, она сделала несколько шагов по направлению к замку, но теперь остановилась, настороженно замерла.

Заметивший эти перемены Вильгельм досадливо и виновато поморщился.

— С герцогом Бруно, разумеется. Простите, но лицезреть вашего супруга я не горю желанием.

Ещё мгновение, и герцогиня кивнула. Чересчур поспешно и взволнованно, хотя она, очевидно старалась держать себя в руках.

— Поверьте, я последняя, кто вас за это осудит, — ответила она тоже немного невпопад, но хотя бы пошла дальше.

Барон учтиво кивнул, не отставая от неё. Я же пристыженно плелась следом, ведя наших коней.

Забраться на Красавицу хотелось невыносимо, но я понимала, что сделать это легко и изящно не смогу. Опозориться ещё больше, да ещё и опозорить Монтейна стало бы уже чересчур.

Любопытно, как же она забрела так далеко, но так верно?

Как попала к герцогине, да ещё и позволила оседлать себя?

— Но я боюсь, с этим могут возникнуть проблемы, — Ханна продолжила так неожиданно, что я вздрогнула.

Барон бросил на неё внимательный, — слишком внимательный, — взгляд, но ни о чём не спросил, ожидая продолжения.

Она же посмотрела на него спокойно, с тщательно выверенной неловкостью хозяйки, попавшей впросак из-за неожиданного приезда гостей.

— Они всё ещё в Столице. Чудесное воскрешение герцога Керна наделало много шума в прошлом году, и они оба получили приглашение ко двору. В тот раз Мирабелла не могла поехать, но теперь они отдуваются за всех нас.

— По всей видимости, вам там не очень понравилось?

Монтейн задал свой вопрос с мастерски дозированным весёлым лукавством, и герцогиня посмотрела на него, как будто успокоившись.

— Это было ужасно. Я честно выдержала неделю, после герцог принёс Его Величеству самые искренние извинения и сослался на смущение молодой жены.

На этот раз барон всё же не выдержал, засмеялся, но я не сумела понять, чего в этом смехе было больше, веселья или горечи.

— Значит, Бруно нет…

Он был не то раздосадован, не то зол. И самое главное, говорил о старшем герцоге так, словно был с ним хорошо знаком, вплоть до права обращаться на «ты».

— Да, — герцогиня Ханна отозвалась коротко, на выдохе. — Мы ждём