— Это вряд ли, — усмехнулся Элай. — Зачем ей мужчина, который слабее ее? Она врезала тебе. Моя женщина. И ты еще посмел вызвать меня на бой? Одумайся, Сайгат, признай мою силу, отведи в ваш круг вождей и стань под мое крыло.

А то ходи потом по степи с трупом врага, ищи тот самый костер…

Сайгат молча бросился на него. Похоже, это означает «нет».

Дикарь двигался очень быстро. Если бы млечники получали знаки, как кровники, то красноволосый воин наверняка мог бы похвастаться знаком стрелы, как у Ингрид. Странный удар — с растопыренными и согнутыми пальцами — будто кошачьей лапой, подрал рубашку, и Элай мысленно добавил еще один знак — коготь. Осмелев, Сайгат оказался ближе, попытался его схватить и тут же отпрыгнул, потирая ладони и шипя, точно потрогал раскаленные угли.

— Ты жжешься! — воскликнул дикарь.

— Сюрприз, — сказал Элай.

— Так нечестно! — произнес Сайгат с какой-то детской обидой в голосе.

— Еще раз тебе говорю — давай решим по-хорошему, — предложил Элай, смахивая крылом очередной ножик, летящий ему в грудь. Сколько же Сайгат их припрятал в этих камнях? — Где круг вождей, в котором ждут победителя боя?

Воин попытался ударить его ногой, но Элай уклонился и вмазал ему сам. От души. Сайгат влетел спиной в камни, хрипло застонал, и на миг Элай испугался, что прикончил беднягу, так и не выяснив, куда должен прийти великий дракон.

— У меня знак меча, — терпеливо пояснил он красноперому, хватающему воздух открытым ртом. — Драконья кровь дала мне сильный удар. Сдавайся, Сайгат. Нет никакого позора в том, чтобы склониться перед сильнейшим.

Узкие глаза кочевника остановились на нем, и суровое лицо воина исказила гримаса.

— Я должен стать великим драконом. Я! Мое имя означает Большая Удача! Ни твой меч, ни огонь не принесут победы, если боги будут на моей стороне! А меня они любят! Я верну себе клан! А потом взлечу выше! Тень моих крыльев накроет весь мир!

— Верну клан? — задумчиво повторил Элай, отмахнувшись от летевшего в него камня. — Тебя что, выгнали?

— Когда я принесу твою голову, все изменится, — произнес Сайгат спокойнее.

Он перевел дух и пошел круговым шагом, двигаясь плавно, как хищный кот, выжидающий удобный момент, чтобы напасть. А Элай выругался на чужом языке, который никогда не использовал в жизни. Он даже не был уверен, в какой стороне живет народ, говорящий на странном наречии, где слова будто выдавливались сквозь зубы, но для ругательств этот язык подходил идеально.

— Я не понял тебя, — сказал Сайгат.

Элай и сам толком не понимал. Непереводимая игра слов, из которой следовало, что это племя не любило гусей и с опаской относилось к пещерам.

— Кто-нибудь знает, что ты вызвал меня на бой? — вновь перешел он на язык кочевников.

— Узнают, когда я спущусь в степь с твоей головой.

Элай еще раз ругнулся, а за спиной загудел колокол. Ну вот, теперь Хильда подняла тревогу на ровном месте. Пора кончать с этим красноперым бараном, пока весь дозор не примчался на выручку. И Вив, наверное, разволновалась…

— Выходит, если я принесу им твое бездыханное тело, то никто не признает во мне великого дракона? — уточнил Элай, не желая расставаться с надеждой.

Сайгат осклабился и, после обманного движения, кинулся на него, сжимая в руке очередной нож.

Элай ударил по нему огнем — по ногам пока что, добавил подсечку и оплеуху, от которой воин откатился назад.

— Отвечай! — приказал Элай.

Сайгат сучил ногами, сбивая огонь, сорвал сапоги и отбросил подальше. Элай шагнул ближе, сгреб его за сальные патлы, заставил подняться и добавил еще пару тычков — для ясности.

— Никакой ты не великий дракон, — прошипел ему в лицо Сайгат. — В твоем теле горит пламя, но его нет в твоей душе. С такой силой ты уже давно мог бы подчинить себе Айдану. С огнем — покорить хоть всю степь или сжечь ее дотла.

В чем-то дикарь был прав. Пока в его жизни не появилась Вивиана, Элай словно не видел перед собой цели. Но теперь-то все изменилось.

— Даже сейчас ты договариваешься со мной, — усмехнулся Сайгат, облизнув разбитые губы. — Великий дракон приказывает. А все падают ниц.

— Как скажешь, — раздраженно бросил Элай и подтолкнул Сайгата к краю площадки. — Или ты ведешь меня в клан и там признаешь великим драконом перед всеми твоими воинами, или падаешь прямо сейчас.

Он крепко перехватил красноперого за предплечья, заведя ему руки за спину, и тот взвыл от болезненного прикосновения. А Элай, расширив глаза, смотрел вдаль.

Тревогу звонили вовсе не из-за него: на Драхас, заслоняя холодные звезды, летел целый отряд драконов. Первая мысль — Сайгат отвлекал его внимание, а в это время красноперые подло напали на крепость. Но ящеры были крупнее степных. И оттенок чешуи ярче. Они грамотно перестроились в ровную цепь, словно маневр был отточен долгими тренировками. Это не дикари. Они лишь хотят ими казаться. Из крепости взмывали дозорные. Дымок, кружащий над скалами, взревел, предвкушая бой. Надо спешить.

Но удушливая волна жара прокатилась по телу, и Элай, пошатнувшись, отпустил дикаря.

Шагнул подальше от края пропасти, взмахнул крыльями, словно пытаясь охладиться холодным воздухом гор и уже понимая — не выйдет. Дракон, сидящий в его теле, проснулся, вонзил в него все зубы разом, и Элай охнул, сгибаясь пополам.

Только не сейчас. Только не это.

Сквозь пелену, застившую глаза, увидел силуэт воина, склонившегося к нему.

— Ты болен? — донесся голос Сайгата. — Какой же ты великий дракон, если корчишься точно баба в родах?

Мышцы свело судорогой все разом, Элай упал на острые камни, выгнулся, сцепив зубы, чтобы не орать от боли. Он почти не почувствовал ткнувшей под ребра ноги — ласковое поглаживание по сравнению с мукой, что терзала его изнутри.

Как же не вовремя, — подумалось напоследок. А потом еще одно — Вив.

В ночи мелькнул блеск ножа, склонившееся лицо дикаря походило на маску с прорезями для глаз. А потом все исчезло.

* * *

Гудел колокол, и от тревоги, словно пробравшейся прямо под кожу, волосы дыбом вставали. Драконята пищали, Снежинка сжалась в белый