***

Мы с Брианной, дрожа, вылезаем из лодки и вброд выходим на более-менее сухую землю.

Она вглядывается в опускающуюся темноту моря.

— Как ты думаешь, мы сможем вернуться? Как долго они там пробудут?

— Неизвестно, — бормочет мужчина. Его глаза все еще кажутся странно серебристыми даже в тусклом свете. Он переводит взгляд с Брианны на меня.

— Мы все равно не можем вернуться назад, — говорю я, утверждая здравую истину, которую, вероятно, знает и моя сестра. — Все остальные будут мертвы или… или что-то еще. Уйдут. Мы не сможем добраться туда сами.

Вероятно, мы могли бы вернуться ненадолго. Но сейчас жизнь слишком тяжела, чтобы быть самим по себе. Слишком утомительна, если рядом нет лишних рук, чтобы работать и защищаться.

Мы долго не протянем.

Она кивает, и черты ее лица слегка искажаются. Вот уже два года, как мы здесь в безопасности. Это был первый раз, когда мы смогли хоть немного расслабиться, вздохнуть полной грудью.

Теперь этого больше нет. Как и всего остального, во что мы когда-то верили.

Не осталось ничего, кроме нас двоих и этого жестокого незнакомца, который явно привык сам о себе заботиться.

— Ты был с теми, другими? — спрашивает Брианна, переводя взгляд с мужчины на океан.

— Какое-то время мы шли одной дорогой. Но это не в моем духе, — он указывает в ту сторону, откуда мы пришли. — Я не такой, как они. Вам есть куда пойти?

Я качаю головой.

— Просто в безопасное место, — говорит Брианна.

— Такого больше не существует.

— Куда угодно, — отвечаю я ему. — Ты можешь хотя бы увести нас достаточно далеко? — я нервно оглядываюсь назад, туда, где, как мне кажется, все еще прячутся те жестокие люди.

— Да. Я так и сделаю. Нам лучше отойти на некоторое расстояние, прежде чем отдыхать.

Мы с Брианной следуем за ним, когда он начинает идти.

Мы понятия не имеем, куда он направляется, но у нас нет других вариантов.

***

Мы идем около двух часов по болотистой, ненадежной земле, пока не достигаем старой каменной церкви, которая наполовину обрушилась. Мужчина, должно быть, уже знал об этом месте, так как направляется прямо к церкви, а затем ведет нас в комнату, все еще сохранившуюся под разрушенным зданием.

Здесь так же безопасно, как и везде, поэтому мы устраиваемся там, выпиваем немного опресненной воды из бутылки в моей сумке и едим вяленое мясо из пакета мужчины. Затем мы по очереди ходим в туалет.

У меня в сумке есть маленькое одеяло. Я достаю его и протягиваю Брианне. Она уже собирается настоять, чтобы мы разделили его — я вижу это по ее лицу — когда мужчина вытаскивает одеяло из своего рюкзака и бросает его мне.

— А ты сам чем будешь накрываться? — спрашиваю я его.

— Мне не холодно.

Моя одежда почти высохла, но она все еще кажется слегка мокрой, потому что воздух такой влажный, а местность такая сырая. Я без дальнейших возражений заворачиваюсь в одеяло и сразу же чувствую себя лучше, несмотря на то, что одеяло сильно пахнет.

Пахнет им.

— Как мне вас называть? — спрашивает он тем же хриплым голосом, который, очевидно, является его обычным голосом.

— Я Дел. Делейни, но все зовут меня Дел. Это моя сестра Брианна. А что насчет тебя?

— Коул.

— Спасибо, — говорю я, чувствуя странное смущение, словно мне хочется съежиться. — За то, что спас нас.

Он смотрит на меня. Не отвечает.

— Да, спасибо, — добавляет Брианна. Она переводит взгляд с меня на Коула, и ее брови сходятся на переносице. Я не уверена, что именно она видит, но она придвигается ближе к нему. — Если ты хочешь что-то взамен, я могу тебя трахнуть. Если ты заинтересован.

Она говорит это предельно ясно. Без колебаний. Никаких интонаций. Именно так она всегда помогала нам справляться с опасными обстоятельствами и корыстными мужчинами. Лучше предложить это добровольно, чем заставлять их брать это силой. Она всегда так говорила.

И я понимаю, что ее беспокоило. Ей не нравилось, как Коул смотрел на меня. Я не вижу на его лице ни намека на вожделение или восхищение. Несмотря на то, что мне двадцать лет — возраст, в котором я могу быть сексуальной партнершей по обоюдному согласию — я совершенно уверена, что он едва ли видит во мне женщину. Но он смотрел на меня, был сосредоточен на мне, а она всегда пыталась защитить меня от мужчин.

Поэтому она встает в промежутке между нами. Ради меня. Заслоняет меня своим телом от любой возможной опасности.

Это трогает меня, хотя и заставляет нервничать. Потому что она явно не может прочитать Коула так же хорошо, как я.

Он будет оскорблен ее предложением.

Я не ошибаюсь. Его губы изгибаются, и он откидывается назад.

— Не надо так, — резко говорит он.

Она хмурится и отстраняется.

— Прости, если я сделала что-то не так. Я просто предложила.

— Я таким не занимаюсь.

Ее губы приоткрываются.

— Сексом не занимаешься?

— Не пользуюсь преимуществом. Я не трахаюсь в качестве платы.

— О. Хорошо, — она встречается со мной взглядом, явно сбитая с толку, но не обеспокоенная таким неожиданным поворотом событий. — Если передумаешь, дай мне знать. Дел под запретом.

— Брианна, ты не обязана…

— Нет, обязана! — она прищуривается, глядя на меня. — Обязана. Нам приходилось мириться со всевозможными ужасными вещами, чтобы выжить, но я не собираюсь мириться с этим. Никто тебя не тронет, — она поворачивается к молчаливо задумчивому Коулу. — Если ты хочешь с кем-то потрахаться, можешь взять меня. Дел под запретом.

— Понял, — почти рычит мужчина. Он не сердится из-за границ, которые она устанавливает. Он оскорблен подтекстом.

— Он не хочет меня трахать, — тихо говорю я.

— Может быть. А может, и хочет. Я просто устанавливаю основные правила.

— Мы действительно ценим твою помощь, — говорю я ему. Уверена, он не обидится настолько, что бросит нас сейчас.

— Я отведу вас в более безопасное место, чем это, — бормочет он без тени улыбки на своем суровом лице. Я еще не видела, чтобы он улыбался.

Теперь я тоже понимаю, о чем он говорит. Он не предлагает стать нашим другом, партнером или постоянным защитником. Он отведет нас куда-нибудь, где сможет высадить, не испытывая чувства вины за то, что оставил нас умирать. А потом отправится своим путем.

Каким бы ни был этот путь.

Это нормально.

Он ничем не отличается от всех, с кем мы сталкивались за те годы, что были предоставлены сами себе. Избегайте