— Направо, — подсказала сестра.

Чувствуя себя совершенно несчастной, Настасья поплелась в указанном направлении.

— Ты сюда совсем недавно переехала.

— А кто живет там? — неопределенно кивнула певица, имея в виду соседнюю квартиру.

— Никого, сюда никто не хотел заселяться. Ты поэтому и выбрала тринадцатый этаж.

— Я плохо уживаюсь с соседями?

— По большому счету, ты часто не подозреваешь об их существовании.

Со слов сестры выходило, что она являлась не страдающим от суеверий интровертом, что никак не совпадало с внутренними ощущениями Настасьи.

— Тогда почему я сменила адрес?

— Последние соседи оказались твоими антифанатами.

— Они позволяли своей собаке гадить мне под дверь? — пошутила девушка.

— Они позволяли себе делать твои снимки скрытой камерой и выкладывать в Интернет, — совершенно серьезно объяснила Катерина и, заметив, как у сестры вытянулось лицо, тут же оговорилась:

— Мы уже выиграли судебный иск на миллион рублей за вторжение в частную жизнь, но квартиру все равно пришлось поменять.

В амнезии Настя больше всего ненавидела то, что подробности собственной жизни приходилось выяснять у других людей или, еще хуже, из газет. Однако узнавать о себе сквозь призму чужого восприятия, сродни тому, как смотреться в бесконечный коридор из кривых зеркал. Певица тщетно пыталась найти единственное правильное лицо, но снова и снова натыкалась на искаженные отражения.

Сестры подошли к квартире. Вместо привычного замка с ключами на двери висело электронное устройство с паролем.

— Здесь очень хороший дом. Отличная охранная система, и люди приличные, — вдруг принялась нахваливать Катерина, вероятно, заметив задумчивую мину жилички. — Например, на двадцатом пятом этаже живет уважаемый архитектор, брат известного художника Алекса Протаева.

— Алекс Протаев? Художник, который сошел с ума и написал кучу жутковатых картин? — хрипловатым шепотом уточнила Настя, припомнив статью из журнала, и резюмировала с иронией: — Ты права, отличная компания.

Вероятно, не придумав, чем возразить, Катерина промолчала и стала набирать цифровой код. Каждое нажатие на кнопку сопровождалось коротким писком.

— Пароль — дата получения твоего паспорта, — объяснила она, решительно закрыв тему соседей.

Девушка кивнула. Она не представляла, кому, вообще, может придти в голову поставить на замок код с датой получения паспорта. Спрашивать у сестры, выполняющей работу личной помощницы, список паролей, пин-кодов от банковских карточек или прочего казалось унизительным. Хуже этого было лишь уточнять, где Настасья могла бы хранить паспорт, чтобы посмотреть дату его получения.

Екатерина открыла дверь, пропуская девушку вперед. Хозяйка квартиры переступила порог и нерешительно огляделась. Прихожая оказалась очень большой, совмещенной с гостиной. Воздух пах домашней едой. Из глубины комнат доносился звук работающего телевизора.

— Похоже, мама готовит обед, — предположила старшая сестра, стаскивая неудобные туфли на высоких шпильках, и крикнула: — Мам, встречай гостей!

— Мы жили вместе? — спросила Настя, вдруг поймав себя на мысли, что совершенно ничего не знает о том, как устроен ее быт.

— Раньше. — Короткое объемное слово, не давало возможности выяснить детали.

Вероятно, как зачастую бывает в общежитии, произошел какой-нибудь неприятный казус, и совместное сосуществование закончилось. Настя постеснялась уточнить, кто из них старался оградить личное пространство от постоянного присутствия семьи. Она начинала подозревать, что сама держала людей на расстоянии вытянутой руки.

Углубиться в размышления ей не позволило появление матери в кухонном фартуке, одетом поверх нарядной блузки.

— Моя Настенька! — Женщина со строгим лицом расставила руки, желая заключить дочь в объятия.

— Привет, — прошептала та.

Не зная, куда пристроить букет, девушка замешкалась. Приблизившись, она неловко клюнула матушку в гладкую щеку быстрым скользящим поцелуем. От нее пахло немного старомодными духами, пудрой и детским кремом. Незнакомый мамин аромат отпугивал, девушка поспешно отстранилась.

— Проходите скорее, а то обед остынет, — поторопила матушка, пытаясь стереть с лица гримасу непрошеной обиды. Несмотря ни на что, мама пыталась охранить присутствие духа, Настасье стало стыдно за холодность.

Пока старшая сестра помогала накрывать на стол, вернувшаяся с того света хозяйка изучала свои владения. В гостиной обнаружился электрический камин, а из окон открывался красивый вид на набережную. Квартира была великовата для одного человека, но оставляла ощущение уюта.

Настя рассматривала собственные вещи: статуэтки, вазочки, книги и глянцевые журналы на столике. Она пыталась выудить из памяти хотя бы смутные образы прошлого, связанные с предметами, какие-нибудь подсказки, но подсознание молчало.

Самой себе девушка напоминала подаренный сестрой блокнот для записей с девственно белыми, чистыми страницами. Ежедневник был пуст, как и его владелица. Она отчаянно желала знать, какими рассказами была наполнена книга с названием «Жизнь до пробуждения».

Заплутав, певица сначала заглянула в гостевую спальню, оказавшуюся абсолютно пустой и с голой лампочкой вместо люстры, и со второй попытки попала в комнату, явно принадлежавшую девушке. Атмосфера раздражала чужеродностью.

Посредине спальни стояла круглая кровать, на стене висела огромная фотография Настасьи в образе белой птицы, на полу лежал ворсистый ковер. На этажерке красовался экспозиция певческих наград от музыкальных телеканалов.

С любопытством, словно попала на выставку, Настя изучила незнакомые статуэтки, а потом вышла в коридор. Вдруг в гулкой тишине раздался громкий судорожный всхлип. Девушка испуганно оглянулась через плечо, сама не понимая, чего именно ожидает увидеть за спиной, но вдруг догадалась, что плакали в кухне.

— Я этого не вынесу! — жаловалась мама, обращаясь к старшей дочери.

— Мама, говори потише! Настя может услышать! — Катерина явно не относилась к людям, блиставшим в искусстве утешения.

— Она смотрит на меня, как на постороннего человека! У меня сердце разрывается! — Расстроенная женщина шумно высморкалась.

— Для нашей Насти сейчас абсолютно все — посторонние люди. Дай ей время, все обязательно наладится. Когда память восстановится…

— А если не восстановится? — резко перебила матушка. — Ты видела ее потухший взгляд?

Тихонечко, на цыпочках она вернулась к себе и осторожно затворила дверь. В душе распирало от огорчения, отчего вдруг появилась настойчивая потребность умыться. В комнате имелось две двери. Первая привела хозяйку в полупустую гардеробную, а за второй пряталась ванная комната.

Открыв кран, Настя плеснула в лицо ледяную воду. Холод обжигал разгоряченную кожу, но отлично прочищал голову. Певице чудилось, что с проточной водой в раковину отекали негативные эмоции и переживания. Она совершала подобный ритуал изо дня в день: смывала косметику, портила прически, но