Алесте этот Нанди Эндерсон приходился прадедушкой. Она успела застать его, когда была маленькой. Так вот: нрав Нанди Эндерсона не поменяла даже старость. Первое воспоминание о прадедушке, которое сохранила детская память Алесты: он запрещает ей съесть леденец, поскольку сахар плохо влияет на развитие малышей. И последнее воспоминание: прадедушка забирает у нее роман о приключениях и силой (к тому времени весьма слабой) вручает пособие по экономике.

Тогда десятилетняя Алеста, резко бросив книгу, убежала из дома. И вернулась лишь по темноте. Вернувшись, узнала, что прадедушки не стало…

Протяни Нанди Эндерсон до сегодняшнего дня, он, пожалуй, испытывал бы за правнучку гордость.

Единственный сын оказался для торговли слишком мягкотелым — таких конкуренты топчут одним мизинцем. Внучка с головой погрузилась в магию, что очень скоро её сгубило, а внук прекрасно научился тратить, но не зарабатывать. Зато в старшей правнучке (впрочем, младшую Нанди Эндерсон уже не застал) вдруг проснулась торговая жилка. И всё-таки печально, что он не протянул. Алеста не отказалась бы сейчас от совета. И даже от грамотного пособия.

Лавка, по праву принадлежащая ей (и ещё немного — Королю Подземельных) вот уже три года, располагалась в самой западной точке торговой площади. И носила то ли гордое, то ли насмешливое название «Лавка странностей». Придумать что-либо более подходящее вряд ли бы получилось, и всё-таки название досталось лавке по наследству.

В те же времена, шестидесятилетней давности, над лавкой начальствовала прабабушка Алесты, Бейла Дэвис. Она неплохо обращалась с магией, но ещё лучше находила подход к людям. В те времена Лавка странностей процветала, покупатели съезжались в неё со всего королевства. Собственно, именно эта лавка свела бабушку и дедушку — бабушка помогала матери, а дедушка выполнял поручения отца, и они оба проводили на торговой площади большую часть своего дня.

Прабабушки рано не стало. Её Алеста застать уже не успела. Вместе с Бейлой Дэвис не стало и Лавки странностей — бабушка магическим талантом не обладает, и в поддержании лавки она в те далёкие времена не увидела смысла. Так и стояла лавка в запустении: никакой пользы, но и продать чужим жалко, всё-таки память.

Когда Алесте исполнился двадцать один год, бабушка позвала Алесту к себе и спросила — не желает ли Алеста забрать эту лавку к себе в полное распоряжение? И дальше делать с ней всё, на что только хватит фантазии: организовать новую торговую точку, продать нуждающимся, разобрать на кирпичи.

Фантазии (и настойчивости) Алесты хватило на то, чтобы возродить Лавку странностей — деяние её прабабушки. Пожалуй, знай Бейла Дэвис о том, что у неё существует такая внимательная к семейным традициям правнучка, она бы гордилась ей наравне с Нанди Эндерсоном, а-то и куда больше…

Отворив дверь, Алеста первым делом впустила в Лавку странностей свежий воздух, затем — Короля Подземельных и только потом себя. Плотно захлопнула дверь, чтобы не рассеивать драгоценное тепло, и зажгла одну-единственную лампочку на потолке. Вообще говоря, в прошлом году Алеста прилично потратилась на то, чтобы поставить подсветку на полки с товаром. Но чести лицезреть включенную подсветку удостаивались только избранные, самые любимые покупатели. Чаще всего — предки избранного круга покупателей самой Бейлы Дэвис. Нашлись и такие. Не сразу, но Лавка странностей приобрела постоянных гостей.

Король Подземельных занял своё любимое место — полосатый коврик возле прилавка. Но не уснул, а замер в ожидании. Он встречал каждого посетителя лавки, а некоторых даже удостаивал особой чести и провожал к витринам. Сведущий в торговых делах, Король иной раз лучше посетителя знал, в каком именно углу лавки гость отыщет искомый товар.

А товар здесь имелся всякий. Причём в большинстве своём, кто бы мог подумать, необычный — такой, который отыщешь не в каждом городе, что уж о лавке говорить. И, следовательно, такой, который пригождается не каждому и не на постоянной основе.

Были, конечно, и такие экземпляры, за которыми в лавку к Алесте иногда заходили и сами жители Плуинга. Например, музыкальные шкатулки, под которые в Лавке странностей была отведена отдельная полка. Шкатулки классической формы — круглые или прямоугольные — относились к меньшинству. Большинство же шкатулок изображало знакомые предметы: дома, печи, даже швейные машинки. Но в каждую был встроен механизм, запускающий шестерёнки и молоточки, которые, в свою очередь, ударяли по тонким металлическим пластинкам, и каждый такой удар вносил в мелодию свою ноту.

И всё-таки чаще к Алесте обращались именно те, кто связал свою жизнь с магией.

Ни один профессиональный маг Глейменса не обходился без использования приборов, которые позволяли бы ему концентрировать, видоизменять и направлять магию. Магов в Глейменсе было достаточно. И многие востребованные приборы производились массово. Однако существуют в магическом мире и куда более интересные изобретения — разработанные гениями, предназначенными для определенных, не самых распространенных, целей.

Алеста собирала такие артефакты. И предлагала заинтересованным покупателям. Как-то так и обстояли дела в её лавке.

Первым пунктом в планах на день стояла уборка. Сухой тряпкой Алеста смахнула пыль с внутренней стороны круглых окошек, с равнодушием отметив, что на улице вновь пошёл снег. Затем сходила в кладовую, тесную комнатушку, заставленную картонными коробками, которые неплохо было бы однажды разобрать… Лестница прислонялась к дальней стене — чтобы её достичь, пришлось сделать целых два шага. Подхватит лестницу за тетиву, Алеста перенесла её в основной зал, по пути едва не задев парочку представленных экспонатов. А следом сходила за ведром. Тут сухой тряпкой не обойдешься, надо идти до колодца, набирать до ожогов ледяную воду… В Олтере многие жители уже пользовались водопроводом, им даже воду нагревали в особых баках, но обитателям крошечного Плуинга такая роскошь была пока не доступна. И вряд ли станет доступна в ближайшие десятилетия.

Вот и приходится испытывать собственную кожу на…

— Алеста! Скажите мне, что вы уже слышали!

…морозостойкость.

В Лавку странностей ворвался вихрь. Вихрь в лице Паолы из соседней лавки. Женщина принесла с собой пригоршню свежевыпавшего снега, мокрые следы от подошвы и свежеиспеченную новость. Предвкушающе зазвонили колокольчики над входной дверью.

— А если нет, то я вам прямо сейчас расскажу.

Ногами она постучала о пол, с головы стянула меховую шапку. Дублёнку расстегивать не пришлось, потому что Паола не удосужилась прежде её застегнуть. То ли так спешила поделиться новостью, то ли решила дать свободу пышному, как подошедшее тесто, телу…

Вообще говоря, Паола родилась в семье пекарей, родители и прародители вплоть до