― И комфортабельные перевозки, пусть отгружают этих молчунов, а я своим наберу, пыточные арсеналы ж надо подготовить, кстати, надо бы задание на закуп зубодробильников написать, наши уже старенькие, с корнем рвут, стыдно испытуемым показывать.

― Тогда и шелковые шнуры заодно, на остатках маловато осталось.

― Без проблем. Серые заказывать? По стандарту?

― А давай бордовые либо зелененькие, людей же душим, то есть, в последний путь отправляем, пусть повеселее будут.

― Записал. Всё, работаем дальше.

Саруханский дворец

― Я тебя умоляю, только не прибей его, а, ― лопотал король, в то время как кейн Хард вышибал дверь Мортелевских покоев. ― Помни об эльфах. А вот обнаглевших стражников самолично придушу, после бала, естественно. Это что ещё такое?

Ворвавшись в Мортелевские покои, застали одновременно страшную и диковатую картину. Сьера без сознания лежала в древней пентаграмме, сам мерзавец навозным жуком барахтался на спине, вереща:

― Отстань ты от меня! Отстань! Слезь!

Изменив зрение на магическое, Хард разглядел оформленную призрачную женскую фигуру, что восседала на животе мерзавца и активно его пыталась удушить. И у неё довольно неплохо получалось.

― Безумный, ― пробормотал Итан, прислоняясь к стене. ― Твою корону, всё, бал мне сорвал. Вот же скот, а. Делай теперь с ним что хочешь. Всё равно всё похерено.

― Сьера, родная, отпусти каку и иди ко мне, ― попросил сайеру очень ласково.

Девушка замерла, машинально продолжая давить на горло полутрупа, и обернулась, её лицо приняло такое облегченное выражение, что кейн Хард невольно улыбнулся. Она выглядела по-другому, более взрослая, чем та оболочка, в которой была заключена её душа. И более красивая. Её нынешнее тело уже начало перестройку, меняя оболочку не только под него, Темнейшего, но и под неё саму, под её желания, под её настоящую сущность. Вот откуда все эти изменения, пока не зримые для других в их окружении.

― Ну, наконец-то! Где вы, блин, ходите, а? Я уже сама почти его додушила. Принимайте эстафету, господин святой батон.

― Итан, займись, будь добр, леди Мортель. Только тебе могу доверить своё сокровище.

― Сокровище? ― ахнула сайера. ― Тамбовский…

― Волк мне сокровище, я понял, поспи, дорогая, ― активировал незаметно оплетенные аурой чары, призрачная девушка замерла и рассыпалась искорками, возвращаясь в оболочку, что уносил король. ― А ты куда собрался? ― задал Темнейший риторический вопрос пытающемуся обратиться в бегство мерзавцу.

Взгляд Мортеля заметался в животном ужасе. Булькнув нечто невразумительное, он бросился к окну. В ладонь лег магический кнут, чьё плетение сжалось на горле неудачника беглеца, сшибая с ног и ставя на колени. Захрипев, Мортель инстинктивно попытался стянуть удавку, хрипел, бился в конвульсиях, доставляя Темнейшему неземное удовлетворение до тех пор, пока не свалился без чувств.

Часом позднее инквизитор в компании короля спустился в казематы. В камере на соломе валялся перепуганный насмерть маг. Завидев Его Величество, он кинулся к прутьям решетки.

― Мой король, я не виноват, меня оклеветали! Я ни в чём не виноват!

― Ты смеешь говорить подобные вещи после того, как тебя в натуральном смысле словили на горячем? ― тянет Софаара. ― Нам известно о твоих деяниях, сам инквизитор за тобой наблюдал, он прибыл в королевство в том числе по твою душу.

У мага задрожала губа, пальцы впились в решетку до посинения.

― Я ничего не сделал! Я понятия не имею, в чём меня обвиняют! А что до моей жены и той пентаграммы, ― лицо исказилось в безумии и лютой ненависти, ― то я уже нашел её такую! Помочь хотел.

― Наглая ложь.

― Докажите, что это так! ― мерзко ухмыльнулся. ― Без суда и следствия не может казнить даже король.

― Позволишь, Итан?

Софаара кивнул. Схватил тварь когтями за волосы, отсек почти под корень язык, падаль даже сразу не поняла, что с ним произошло, почти сразу же рухнул в болезненный обморок. Страж незамедлительно вылил на скота ведро воды, приводя в сознание.

Замычав, бешено сверкая зрачками, хватаясь за морду, Мортель отполз подальше от решетки к стене, недоверчиво таращась оттуда. Понял наконец: шутки кончились.

― Во всех твоих резиденциях были проведены тщательные обыски, как понимаешь, успешно.

Мортель изменился в лице.

― В Изумрудном в подземельях были найдены трупы более двух десятков разумных, убитых с особой жестокостью, все женщины, что ты когда-то истязал, и несколько слуг мужчин, только за это уже тебя стоит казнить без суда и следствия. Но ты пошел дальше. И не мычи, паскуда, отчеты о твоих непростительных делах у меня на столе. Мало этого, ты обвиняешься в кастовании черных запретных чар во дворце, попытке насилия, о чём станет свидетельствовать пострадавшая от твоих рук горничная моего двора, уже промолчу об отвратительном обращении с собственной женой.

Гаденыш зашипел, брызгая слюной, в безумии кинулся на решетки камеры, за что получил оплеуху и отлетел к стене, ударяясь затылком, сполз тихой тряпочкой.

― Я знаю, ты в сознании. Как Темнейший инквизиции не только Мордгарда, но и Магсофара, я выношу тебе приговор: завтра утром ты будешь предан очистительному огню, что сожжет твою грязную, запятнанную грехами душу. Однако, если ты невинен, святой огонь оставит тебя в покое. Вот и посмотрим, насколько ты безвинен, как говоришь.

…Протяженный животный нечеловеческий вой наполнил королевские казематы.

Глава 39

Фима-Инсиль

Дико холодно. От этого и проснулась. Нехотя разлепив ресницы, глянула на темное окно. Тело сковывала мелкая гадливая дрожь, в сознании — неприятный туман. По темечку меня, что ли, били с особым усердием? Напрягать мозг и что-то там вспоминать совершенно не хотелось, только спать. Попыталась завернуться в одеяло, как в кокон, — не получилось, что-то придавило его. Повернув голову, с удивлением вытаращилась на посапывающего порошочка, что спал на второй половине постели в одежде, даже не разувшись. Вот это сюрприз, это он удачно зашел! Сейчас погреюсь.

А вопросы… ой, не до них сейчас.

Подползла к кейн Харду и ткнулась носом в плечо, на талию опустилась тяжёлая ладонь, надежно прижимая к теплому боку. Ух, хорошо, а я-то думаю, что ж он мне не снился, а он здесь, рядышком, милота, всё, теперь спать.

Пробуждение на этот раз выдалось приятным, кто-то ласково поглаживал меня по волосам, тихо напевая мотивчик песенки, очень напоминающей колыбельную, на незнакомом языке. Улыбнувшись, сладко потянулась, озадаченно уставилась на… Каргину. Несколько раз моргнув, приподнялась на локтях. Госпожа