— Ты думаешь, я не переживу, если прольется немного крови? — говорю я, отступая назад и не отрывая взгляда от ее теплых карих глаз, чтобы она не могла предсказать мой следующий шаг. Самая простая ошибка — позволить глазам выдать твой план.

— Я полагаю, ты можешь просто исцелить себя, не так ли? — спрашивает она.

— На самом деле, нет, — говорю я, уклоняясь от ее широкого удара. — Мои способности так не действуют.

— А как они действуют? — спрашивает она, пытаясь полоснуть меня по шее. Я вовремя блокирую ее меч.

— Ты так интересуешься исцелением, — говорю я. Она то и дело спрашивает меня об этом, но я не очень охотно отвечаю. Уверен, однажды она все узнает. Удивлен, что мой дядя еще не рассказал о моей неудаче за обеденным столом.

— Может, у меня есть скрытый мотив, — тихо говорит она, блокируя удар.

— Например?

Она смотрит на меня, открывает рот, как будто хочет что-то сказать. В ее глазах идет война, и это не та война, в которой сражаются на мечах. Затем она качает головой и с рыком бросается на меня, почти вонзая свой меч в мое сердце, но в последний момент отступает.

Я задерживаю дыхание, чувствуя, как острый кончик меча проникает в мою рубашку и колет кожу. Хотя он вырезан из дерева, я не сомневаюсь, что она убила бы меня, если бы нанесла удар со всей силы.

Она с трудом сглатывает и смотрит на меня широко раскрытыми глазами.

— Прости. — Она резко убирает меч и поворачивается ко мне спиной, качая головой и уперев руки в бедра.

— Не извиняйся, — говорю я ей вслед, когда она отходит на несколько шагов. Я смотрю на Соллу, которая стоит в своем саду, пристально наблюдая за нами из-за куста бузины. Она пожимает плечами. Тем временем Леми, который дремал на солнце у подножия фонтана, поднимает голову и с беспокойством смотрит на Бринлу.

Я иду за ней.

— Ты в порядке? — спрашиваю я, стараясь говорить мягко.

Я хочу протянуть руку и положить на ее плечо, но боюсь, что она оттолкнет меня.

— Я в порядке, — отвечает она, медленно поворачиваясь ко мне. Она морщится, проводя тыльной стороной ладони по лбу. — Просто устала.

Ну конечно. Дело не в этом. Тем не менее, я говорю ей:

— Возможно, мы слишком сильно тебя нагружаем. Тебе нужно отдохнуть. Я забываю, что ты не…

— Одна из вас? — резко перебивает она меня.

Я делаю шаг к ней, сдерживая желание взять за руку, хотя бы на мгновение.

— Поверь мне, это благословение, то, что ты не одна из нас.

В ее глазах снова появляется взгляд, словно у нее что-то на уме. Почему она не может просто сказать? Я бы сошел с ума, если бы мне пришлось держать свои чувства в себе.

— На днях, — говорит она тихим голосом, бросая взгляд на Соллу, которая снова опустила голову и подрезает маленькое деревце, — когда ты сказал, что не уверен, можешь ли лечить болезни? Ты когда-нибудь пробовал? Кто-нибудь из твоей семьи обращался к тебе с болями в спине или головной болью от похмелья?

У меня перехватывает горло, и я с трудом сглатываю стыд.

— Нет. Никто не обращался.

— Правда? — спрашивает она, и в ее глазах появляется надежда. Мне не нравится этот взгляд.

— Правда, — говорю я ей. И на то есть веская причина.

— Тогда откуда ты знаешь, что не можешь? — спрашивает она, глядя на меня одновременно умоляющим и пристальным взглядом. — Послушай, я видела, что ты сделал с Леми. Я не знаю, был ли он действительно мертв, когда дракон придавил его, но видела, как ты его исцелил. Просто тогда я этого не знала. Если ты можешь сделать это…

— Он всего лишь пес.

Ее взгляд становится язвительным.

— Он не просто пес.

— Ты знаешь, что я имею в виду. Он не человек. К тому же, у него есть способности. Его сложнее убить.

— Ты исцелил его, — говорит она. В ее голосе есть какая-то серьезность, которая трогает что-то мягкое глубоко внутри меня. — Так что, может быть, ты сможешь исцелить и меня.

Я удивленно моргаю, затем окидываю ее взглядом с ног до головы, как будто ищу какие-то очевидные раны.

— Ты поранилась или…?

— Знаешь что, забудь об этом, — быстро говорит она, поворачивается и уходит.

На этот раз я протягиваю руку и хватаю ее за предплечье, заставляя повернуться ко мне. Я притягиваю ее к себе, настолько, что она тихо вскрикивает, но не отпускаю и мне все равно, если я слишком назойлив.

— Скажи мне, что с тобой не так, — говорю я, и мой голос звучит хрипло и нетерпеливо. — Что нужно исцелить?

В ее глазах вспыхивает негодование.

— Отпусти меня, — практически рычит она, извиваясь в моих объятиях.

Я вздыхаю и отпускаю ее. Я ожидаю, что она снова уйдет, но она остается на месте, всего в футе от меня. Воздух пахнет базиликом и разогретым на солнце камнем, но есть еще что-то, сладкое, как мед, что, кажется, исходит от нее. По какой-то причине мне трудно дышать.

— Это… личное, — начинает она, настороженно прищуриваясь.

— Ты можешь мне рассказать. Я никому не скажу.

Не похоже, что она верит мне.

— Я обещаю, — продолжаю я. — Я бы никогда не сделал этого. Я держу свое слово.

— Это немного неловко, — говорит она, переводя взгляд на Леми у фонтана, хотя у меня есть ощущение, что она просто избегает моего взгляда. Я все равно смотрю на нее, уговаривая продолжать.

Она вздыхает и трет лоб тыльной стороной ладони.

— Каждый месяц у меня случаются боли внизу живота. Иногда они длятся несколько дней, иногда — целую неделю. Иногда накатывает посреди лунного цикла без всякой причины, чтобы добить меня, когда я и так в плохом состоянии. С тех пор как я здесь, у меня их не было, но… я знаю, что они скоро начнутся. Так бывает всегда.

Я хмурюсь.

— Ты была у врача?

Ее лицо искажается в гримасе.

— А ты как думаешь? Да. Я была у нескольких врачей. Но их посещение стоит дорого, даже на Земле изгнанников, и они не могут мне помочь. Только один врач предложил операцию, но пока мы не смогли найти хирурга, который сделал бы ее по цене, которую я могу себе позволить, или вообще отнесся к этому серьезно. Они считают это женскими проблемами. Если ты понимаешь, о чем я.

Я киваю.

— Это как-то связано