— Кинжал под платьем — хороший ход. Там всегда ищут в первую очередь. Но я никогда не поверю, что у такой штучки, как ты, не припрятано что-нибудь еще. Что-то по-настоящему полезное, — его взгляд медленно опустился с моего лица на шею и ниже, к груди, о которой чертовы озабоченные ублюдки и правда слагали легенды. — Ставлю на корсаж. Маленький и очень острый клинок, — он вскинул лицо так резко, что мы встретились глазами снова. — Я прав?

Он был чертовски прав, и от мысли об этом я разозлилась еще сильнее.

— Как видишь, достать его прямо сейчас у меня не получится.

— Тихо. Я достану. Лежи смирно и не вздумай дернуться.

Мне показалось, что Адель и Карла замерли вместе со мной, не зная, как реагировать на такую прыть, а Тобиас тем временем так же бесшумно, как сел, снова лег на бок.

Он был лишь на несколько дюймов выше меня, и для того, чтобы дотянуться моего скромного, но очень удобного на такой случай декольте, ему пришлось сдвинуться ниже и замереть, удостоверяясь, что урод со шрамом по-прежнему на нас не смотрит.

Небольшие, аккурат в длину моего пальца, ножны в самом деле были вшиты в корсаж с внутренней стороны так, чтобы рукоять клинка можно было подцепить даже зубами. На удивление хорошо знакомый с такой конструкцией Тобиас занялся именно этим, — неудобно оперевшись о землю плечом, он медленно повел губами вдоль ткани, отыскивая мягкий кожаный край.

Лежа спиной к нашему соглядатаю и стараясь лишний раз даже не дышать, я видела, что Адель наблюдает за ним, в то время как Карла присматривала за Тобиасом — как будто и правда могла вмешаться, если он что-то сделает не так.

А между тем его прикосновения, как ни странно, не были ни зловонными, ни отвратительно мокрыми. Напротив, жесткие обветренные губы прошлись от одного края выреза до противоположного, вызывая волну мурашек по коже, а потом язык легко скользнул по становящейся глубже ближе к ножнам ложбинке, потом ещё раз, ещё и ещё, пока дыхание у меня не сбилось.

— Эй ты!

Почти не отрываясь от меня, он вскинул взгляд, всё такой же прозрачный и чистый, и улыбнулся.

— Минуту терпения, мадам Ханна. Когда ещё мне доведётся приласкать настоящую разбойницу?

От смеси справедливого возмущения с почти неконтролируемым и точно мне сейчас ненужным возбуждением начало закладывать уши.

— Пошевеливайся!

Вместо шепота получилось сдавленное шипение, и Тобиас улыбнулся снова, нагло и ослепительно, и принялся ласкать меня языком уже смелее, как будто я потребовала от него продолжать именно это.

Я дернула коленом, лишь в последний момент удержавшись от того, чтобы пнуть его в грудь, и теперь мое бедро оказалось вплотную прижато к его боку.

Тобиас замер, как будто я и правда его ударила. Он прислушался к царящей на поляне тишине, а потом с изумительной легкостью подцепил зубами рукоять клинка, вытянул его из ножен, умудрившись меня даже не поцарапать. После опустил его на землю, чтобы вдохнуть поглубже.

— Повернись, — его тон стал холодным и повелительным, очень деловым, но кровь все еще стучала в висках, и мне померещилось в нем нечто совершенно непристойное.

Думая только о том, чтобы прямо сейчас ничем себя не выдать, я перекатилась на живот и смотрела на сидящего у костра солдата, пока Тобиас, снова взяв клинок в зубы, резал стянувшую мои руки веревку.

Острое лезвие справилось с ней быстро, и растирая запястья, я мимоходом пожалела о том, что этот тупица сумел не порезаться в процессе.

Забрав обратно свой клинок, я нехотя, но перерезала его веревку и уже собралась подползти к Карле и Адель, когда Тобиас вдруг сжал мое запястье.

Я ничего не слышала и не чувствовала, но видела, что его глаза начинают темнеть, становясь холодными и злыми.

— Ложись обратно и сделай вид, что ничего не было.

— Какого⁈.. — я попыталась поспорить просто назло, просто потому, что он не смел мне приказывать.

Где-то в отдалении хрустнула ветка, и склоку я решила отложить на потом. Каким-то непостижимым образом он узнал о том, что солдаты возвращаются, и это значило, что мне стоит сосредоточиться на них.

Падая на траву рядом, Тобиас снова посмотрел мне в лицо очень близко, а потом сжал пальцы, осторожно, чтобы не порезать, вкладывая в них клинок.

— Бери рыжего. Я займусь уродом и усатой мразью.

— Усатый мой.

Он улыбнулся снова, вроде бы весело, но от этой улыбки у меня по спине прошла волна удушающего жара.

— Он трогал тебя там, где собирался целовать я. Это дело чести, мадам.

Я задохнулась, не зная, что на это ответить, а спустя минуту стало и вовсе не до того.

Не видя вернувшихся солдат, я слышала по тому, как они ступали, что поживой они остались довольны — ещё бы, ведь в повозке были драгоценности из ювелирной лавки, в которую мы заглянули на прошлой неделе. Я планировала продать их в княжестве Манн, где они едва ли могли быть узнаны.

— Кажется, сегодня нам всем выпала удача, а? — судя по голосу и способному сбить с ног запаху, к нам подошёл усатый.

Закрыв глаза, я уткнулась Тобиасу в плечо так, чтобы моего лица не было видно.

— И тебе тоже, крошка. Сегодня попробуешь настоящего мужика, мигом вспомнишь, что ты баба, — он склонился надо мной, и, боясь задохнуться от вони, я вдруг с удивлением поняла, что почти её не чувствую.

Одежда Тобиаса была чистой и пахла согретыми солнцем сухими травами и им самим. За этой смесью тонких и приятных ароматов всё прочее будто отодвигалось на второй план.

— Она потеряла сознание, милорд! Почти сразу, как вы ушли.

Лица Тобиаса я не видела, но в его дрожащим голосе был искренний страх — липкий, вызывающий лишь брезгливость, недостойный для мужчины.

— Знает, чего заслуживает, шваль! — он легонько пнул меня сапогом.

— Керван, уймись! — рыжий стремительно приблизился к нам. — Эта сука не так проста.

— Ничего, я её приведу в чувства.

Ладонь усатого тяжело опустилась мне на бедро, и я почувствовала, как плечо Тобиаса напряглось под моей щекой. Не вызывая у них подозрений, он был готов действовать.

— Кажется, я знаю способ получше. Начнём с её подружек. Посмотрим, как быстро она придёт в себя, когда они начнут визжать.

Он прошёл мимо нас, а значит план менялся. Ну и черт бы с ним, — мне, по большому счету, было всё равно, с кого