О третьем брате мы до сего момента только слышали, однако, увидев и разглядев его, так сказать, вблизи, я могла с уверенностью сказать, что Адриан даже вполовину не был так хорош, а Юлиан не так мужественен как этот конкретный небожитель. И теперь я поняла, почему Инга побросала все свои дела и пожирала его глазами, сидя в первом ряду. Я тоже пожирала, да что говорить, даже тетя Валя смотрела, открыв рот, на этот образчик мужского идеала.

Он был так же высок, как и его братья, однако, не так широк в плечах. Похожее на Адриана волевое лицо, но только если младший излучал лучшие стороны Супермена, то Джулиан был его темной порочной стороной. В сезоне девятом была пара серий, где Супермен был темным, злым Кларком Кентом, носил длинное черное пальто, а на породистом лице играла саркастическая улыбка. Вот и средний брат был одет во все черное, но на красивом лице улыбкой даже не пахло. Он был суров, сосредоточен и очень закрыт. Идеальные черные волосы, идеальный острый, оценивающий всех вокруг взгляд. С моего места не было понятно, какого же цвета у него глаза, но мне подумалось — карие, почти черные, идеальный прямой нос, идеально красивые, ярко выраженные скулы и не менее идеальные губы, сложенные в тонкую линию. Что сказать, даже движения его были идеальны.

В свое время я уже встречала подобного ему человека, хватило на всю жизнь, поэтому меня этот идеал скорее отталкивал, нежели привлекал. Чего нельзя было сказать об остальных присутствующих в зале. Я только и слышала отовсюду приглушенные шепотки:

— Боже мой! Какой красавец…

— Так бы и съела его…

— Представляю, какой у них отец…

— Боже, их боги что ли ваяли?

— Когда он так скользит по мне взглядом, у меня даже волосы потеют.

О, среди местного офисного планктона нашлись настоящие ценители, и, кажется, последнюю восторженную фразу произнес парень.

Но когда этот красавец заговорил, все оцепенели, а я почему-то вздрогнула. Слишком сильно этот голос напомнил мне другой, из моего старого, давно забытого кошмара.

— Риточка, тебе нехорошо? — уж и не знаю, как тетя Валя умудрилась заметить? Ведь его голос летел по залу, очаровывая всех и не просто очаровывая, а, заставляя людей внимать и тупо пялиться на помост, словно они не люди, а стадо глупых баранов. Меня же просто колотить начало от этого голоса.

— Да, душно здесь что-то. Я, пожалуй, пойду, — промямлила я в воцарившейся тишине и в той же тишине начала продвигаться к выходу, не замечая, что привлекаю внимание этого самого большого начальства.

Но мне было все равно, от внутренней паники я просто начала задыхаться, схватилась за горло, в груди так пекло, что казалось, не хватит воздуха для полноценного вдоха. Я не просто шла, я почти бежала к выходу. У самой двери, схватившись за ручку, застыла, словно какая-то неведомая сила приказывала обернуться. И, обернувшись, я наткнулась на пристальный взгляд карих, я уверена — именно карих, или даже… красных глаз. Он так смотрел, именно на меня смотрел, словно знал, словно когда-то в прошлой жизни мы были знакомы, но я на чем угодно могла поклясться, что никогда раньше его не встречала. Но если это так, то почему меня колотит все больше и больше, и я едва могу стоять?

«Он демон» — эта фраза возникла в моей голове, как огромный неоновый баннер. И я могла бы согласиться. Настоящий демон, лишающий воли одним своим повелением. Я даже пошевелиться была не в состоянии, пока он на меня смотрел, и только когда младший брат отвлек его вопросом, явно тоже недоумевающий вниманием к моей скромной персоне, я смогла избавиться от наваждения и скрыться за дверью. Так и стояла, прислонившись спиной к двери, в безуспешных попытках унять лихорадочно бьющееся сердце и необъяснимую панику в сознании, которое просто вопило о том, чтобы я поскорее уносила ноги.

* * *

— Простите, вам нехорошо? — услышала я голос, тихий, но очень мелодичный, словно перезвон колокольчиков. И во второй раз за последние десять минут испытала шок, увидев обладательницу этого голоса.

Тоненькая, как тростинка, изящная, как статуэтка, девушка с большими синими глазами, длинными, пушистыми ресницами, розовым румянцем на красиво очерченных скулах, с целой копной вьющихся мелкими колечками светло-русых волос и губами, пухлыми, может немного чересчур, но если бы и губы у нее были идеальными, то я бы точно удавилась от зависти. А так, хоть какое-то несовершенство и повод задушить в себе гадкую завистницу. Разве таким можно завидовать? Стоит только заглянуть в ее лучистые, живые, незамутненные неискренностью глаза, сразу понимаешь, что в них обитает чистая душа.

Не знаю, почему я сегодня так поэтично мыслю и почему так сильно настроена на людей, но это второй человек за день, который произвел на меня столь сильное впечатление.

— Принести вам воды? — участливо спросила девушка, наклонившись ко мне. — У вас такой вид, словно вы вот-вот упадете в обморок.

— Очень может быть, — едва слышно пробормотала я и попыталась взять себя в руки. Присутствие девушки здорово этому желанию способствовало, особенно когда я поняла насколько завидую ее красоте, фигуре, молодости.

Судя по виду, ей едва-едва исполнилось двадцать, а мне скоро пойдет четвертый десяток. Нерадостное открытие, совсем нерадостное.

— Я все же принесу вам воды. Вы очень бледны.

— Нет, нет. Все в порядке, — поспешила заверить я. — Там просто душно немного, вот и повело.

— Да, понимаю, — кивнула девушка. — У меня тоже иногда случаются приступы паники в большой толпе.

— Правда? Поэтому вы здесь?

— Да нет, — не слишком счастливо вздохнула собеседница, — Инга Юрьевна приказала остаться на раздаче сотрудникам подарков.

— А вы, значит, ее подчиненная?

— Не совсем. Я — новенькая, буду секретарем у господина Ёзера. Она вроде как меня обучает.

— Представляю, что это за обучение, — понимающе хмыкнула я и вдруг осознала, у какого из трех братьев она будет работать. — Вас готовят в секретари Джулиану? Э… новому боссу?

— Да, а что?

— Да нет, ничего. Просто я работаю здесь уже пять лет, и никогда его не видела.

— Насколько я знаю, он совсем недавно приехал из Европы, чтобы сменить старшего брата на посту президента корпорации.

— Представляю, как бесится Инга. Ведь если он уйдет, она останется не у дел. А