Священник продолжал читать молитву теперь уже громко и четко, но я не понимала ни слова. Внезапно в его руках засветился белый сгусток света, и у меня чуть глаза от такого зрелища не потерялись! Я была уверена, что попала в самый обычный мир, а тут такое! Магия!

Шар в руках священника увеличился. Храмовник толкнул его в сторону кляксы. Встретившись, свет и тьма замерцали. Мне показалось, что в месте их соприкосновения сама ткань мироздания начала истончаться, сделав пространство серым и блеклым, а потом все резко пропало: и свет, и тьма.

Мы с Ланаей облегченно выдохнули, все еще не в силах расцепить руки и отодвинуться друг от друга.

Священник устало утер лоб, и аббатиса поспешила подставить ему локоть и усадить на лавку неподалеку. Одержимая больше не тряслась, а лежала без чувств или спала. Слуги начали разматывать связывавшие ее веревки. Все вновь стало обычным. Мы уже хотели уйти, но я увидела широкоплечего мужчину в черном. Он подошел к несчастной и опустился около нее на одно колено. С нашего ракурса невозможно было рассмотреть, что он делает, как и его лицо. Но почему-то мне стало важно его разглядеть. Зачем? Кто бы мне сказал…

Ланая дернула меня за рукав и одними губами прошептала:

— Пошли.

Я кивнула и обернулась, чтобы бросить последний взгляд на то, что происходит внизу, и поняла, что мужчина смотрит прямо на меня. Мои глаза расширились, сердце в панике забилось о ребра, и я нырнула за перила, а потом и вовсе заскочила вслед за Ланаей в маленькую дверцу.

Вот только это был не просто неизвестный мужчина. Это был тот самый мужчина, который вытащил меня из пруда. Но хуже всего, что он тоже меня узнал.

А еще я поняла, что очень сильно попала. Ведь этот «о боже, какой мужчина» оказался не кем иным, как страшным и ужасным канцлером королевства Эфрон, подданной которого я теперь являлась.

Глава 3. Опасения

— Он меня видел! Канцлер меня видел! — зашептала я подруге, когда мы добежали до нашего коридора.

— А это был сам канцлер?! Не может быть! — то ли восхитилась, то ли ужаснулась она. — Откуда ты знаешь?

— Видела его на одном приеме, — отмахнулась я.

Выуживать информацию из памяти Анны было легко. Я уже к ней адаптировалась. Присутствие канцлера на дороге неподалеку от монастыря меня удивило, но мало ли, что он там делал. А сегодня стало понятно, что он тесно связан с церковью. Вот, лично одержимую сюда привез. Интересно, кто она такая, раз сам канцлер занимался ее транспортировкой, и как она стала одержимой?

Но все эти вопросы были неуместными в данную минуту, и я быстро их отмела.

— Надо же, а я в нашей провинции никого знатнее губернатора никогда и не видела.

Канцлер, который, на минуточку, еще и герцог, подругу явно впечатлил.

— Неважно! — зашептала я. — Беги к себе. Тебя он, кажется, не заметил, а вот я, похоже, нарвалась на наказание.

— Хорошо, если простое наказание, а не увеличат срок пребывания в монастыре. Я слышала, что такое бывало, — ужаснулась Ланая.

До нее наконец дошла вся серьезность ситуации. Дело в том, что мы с ней, как бы это правильно охарактеризовать… отбывали наказание послушанием в монастыре. В королевстве такой закон: если девушка провинилась перед обществом, преступила нормы морали или как-то иначе себя дискредитировала, ей давался второй шанс. Считалось, что если она пробудет в монастыре установленное настоятелем ее храма время и отмолит свой грех, то сможет снова вернуться в общество обновленной и чистой перед Пресветлым и людьми.

Де-юре так оно и было, но де-факто никто, разумеется, не забывал промаха девицы. Но шарахаться уже не шарахались и на приемы приглашали. Припоминать случай, из-за которого она попала в монастырь, тоже считалось нетактичным, однако это не мешало делать обидные намеки. У такой девушки снова появлялся шанс выйти замуж и устроить свое будущее, но ни о какой блестящей партии уже не могло быть и речи. В общем, божий закон был и соблюдался, а люди — все равно люди.

Что касается Ланаи, то она попала в монастырь несколько месяцев назад и всего на полгода. Как я поняла, ее подвела эмоциональность. И кажется мне, что настоятель был к ней очень лоялен. Насколько я успела узнать, здесь отправляли в монастырь на больший срок и за меньшие прегрешения. А виновата Ланая была в том, что поверила брачному аферисту и согласилась бежать с ним венчаться в ближайший храм. Ситуация усугублялась тем, что у нее уже был жених.

— Мне так жаль, что я поддалась порыву! — вздыхала Ланая, рассказывая мне свою историю. — Ведь Жак, мой настоящий жених, очень меня любит. И пусть он немного полноват и не так красив, но, представляешь, он меня простил! И сказал, что будет ждать. — Ланая всхлипнула. — Какая же я была дура!

— Ничего, главное, что тебя с тем аферистом догнали и вы не успели повенчаться. И теперь ты знаешь, кто есть кто, и больше не совершишь прошлых ошибок, — утешала я подругу.

В этот момент она казалась особенно хорошенькой, и я понимала парня, который влюбился в ее рыжие кудряшки, задорно вздернутый носик и блестящие зеленью глаза. Ну чистая ведьма! Так бы ее заклеймили в наше Средневековье.

Но полгода в монастыре для такой деятельной девушки — целая жизнь.

К удивлению, меня не вызвали к аббатисе ни через час, ни через два, ни на следующий день, ни через неделю. И если поначалу я дергалась, ожидая неприятного разговора, то потом меня посетило даже некоторое разочарование. Жизнь в монастыре была настолько скудной на впечатления и однообразной, что я поймала себя на мысли, что была бы не против пообщаться с канцлером и обсудить увиденное в церкви. Мне очень хотелось знать больше об одержимых и о том, что увидела той ночью. Я пыталась найти информацию в книгах монастырской библиотеки, но из того, что было разрешено читать, выудила лишь то, что и так знала о духах изнанки. Я даже несколько раз заговаривала с монашками на эту тему, но быстро поняла, что если буду и дальше настаивать, то меня ждет неприятный разговор с аббатисой и не самая простая епитимья[1]. В монастырях святого Корела вообще большую