— Вау! — девочка уставилась на колено. — Ты же раньше так не могла!

— Что?

— Раньше у тебя только головную боль успокаивать получалось, — Лина прыгала на месте. — А теперь прямо заживает !

Эдгар смотрел на меня странно — будто видел впервые.

* * *

К вечеру я уже:

Обнаружила свой дар — трижды:

Вылечила царапину у кота (тепло было слабее, но кот замурлыкал)

Сняла боль в спине у старика-соседа (он заплакал и назвал меня «благословенной»)

Вылечила головную боль у Эдгара

Узнала подробности — оказывается, «болезнь» Аннализы началась после того, как она нашла в лесу «камешек с искрами» (метеорит? магический артефакт?)

Соврала — сказала Эдгару, что «вспомнила кое-что», чтобы он не волновался

Когда я легла спать (на узкой кровати под лоскутным одеялом), то уставилась в темноту.

Это не сон.

Потому что:

Я чувствовала зуд на шее — аллергия на подушку из пуха

Слышала, как Эдгар ворочается за стеной

Дар — он был слишком реальным

А еще…

Я достала из-под матраса тот самый «камешек» — черный, с прожилками, будто светящимися изнутри.

— Что ты со мной сделал? — прошептала я.

Камень молчал.

За окном завыл ветер, и мне вдруг явственно почудился в нем чей-то смех…

3 глава

Солнце южной провинции Вейсхольм было щедрым, почти наглым в своем тепле. Оно заливало двор Эдгара золотым светом, нагревало глиняные черепки у крыльца и заставляло пыль на дороге сверкать, как крошечные алмазы. Но внутри меня, Аннализы — или все же Алисы? — царила прохладная сумятица.

Прошло две недели. Две недели жизни в чужой коже, с чужим именем и странным теплом, пульсирующим в ладонях. Я научилась делать простые вещи: месить тесто для лепешек (дрожжи здесь были другими, кислыми), доить упрямую козу Марту, различать голоса соседей. Я даже начала запомнила дорогу к ручью и к поляне с самыми сочными ягодами. Но каждый раз, ловя свое отражение в воде — бледное лицо с острым подбородком, светлые, как спелая солома, волосы, заплетенные в неуклюжую косу (я так и не освоила местные прически) — в груди сжимался холодный комок.

«Это просто очень долгий, очень реалистичный сон, Алиса, — твердила я себе по ночам, сжимая странный черный камень с мерцающими прожилками, найденный под подушкой Аннализы. — Или… галлюцинация после травмы. Скоро очнешься в больнице».

Но дар… Дар был неоспорим. Он был реален как запах хлеба из печи Эдгара.

Практика: Сначала были мелочи. Ссадина у мальчишки-соседа, которого поймал колючий куст. Я приложила руку, сосредоточилась на образе целой кожи, и тепло полилось легко, почти игриво. Рана затянулась за считанные секунды, оставив лишь розоватый след. Потом — старая Грета с ломотой в суставах. Ее боль ощущалась тупым, ноющим камнем в моем собственном локте. Я положила руки на ее скрюченные пальцы, и тепло потекло медленнее, глубже, растворяя этот камень. Грета расплакалась, целуя мои руки, бормоча о «даре богини». Мне стало неловко. Я не богиня. Я медсестра из другого мира, которая не понимает, что происходит.

Открытие: Однажды Эдгар пришел с рынка, стуча зубами — подхватил лихорадку. Я испугалась. Это было серьезнее царапин. Но инстинкт оказался сильнее страха. Я усадила его, приложила ладони к его горячему лбу и вспотевшей груди. И отпустила контроль. Тепло хлынуло мощным потоком, почти обжигая мои собственные руки. Я видела его — золотистый, как жидкое солнце, проникающий сквозь кожу, гонящийся за жаром болезни. Через час Эдгар спал спокойно, температура спала. Наутро он встал как ни в чем не бывало, громко хваля мою «вернувшуюся силу». Я же чувствовала себя выжатой, как лимон. Дар требовал платы — моей энергии.

Камень: Он реагировал. Когда я концентрировалась на целительстве, лежавший в кармане или за пазухой камень становился чуть теплее, а его внутренние искры начинали пульсировать в такт моему дыханию. Как батарейка? Антенна? Я не знала. Но чувствовала связь. Иногда, в тишине, мне чудилось, что он… шепчет . Обрывки непонятных ощущений: холод, боль, тоска. Я списывала это на усталость и стресс.

Эдгар, окрыленный моим «выздоровлением» и возросшим даром, объявил о поездке в столицу, Эйриденхолд, как только я окрепну.

— Покупатели с севера говорят, там беда, — мрачнел он, упаковывая тюки с южными тканями и специями в крытую повозку. — Холод, которого не было никогда. Люди мрут. Королевские лекари ничего не могут. Может, твой дар… — Он не договорил, но надежда в его глазах так и пылала. — Да и обещал я тебе, как только поправишься, показать столицу. Раз уж память твоя подводит, новые впечатления помогут!

Я не сопротивлялась. Столица. Королевские лекари. Король . Если где-то и были ответы на то, что со мной случилось, или шанс вернуться домой (хотя эта мысль таяла с каждым днем), то только там. Да и холод… Он манил и пугал одновременно. Намекал на что-то важное.

Дорога началась ярко и шумно. Лошади фыркали, повозка скрипела, Эдгар напевал старинные песни. Я смотрела на проплывающие мимо пейзажи: бескрайние желтеющие поля пшеницы, виноградники на склонах холмов, деревеньки, утопающие в зелени. Воздух был теплым, напоенным ароматами нагретой земли и полевых цветов. Никакой Вечной Зимы. Юг жил своей жизнью, почти не тронутый бедой севера.

Но чем дальше на север мы продвигались, тем заметнее менялся мир. День за днем.

День третий: Утро встретило нас непривычной прохладой. Солнце светило, но его тепло стало каким-то… слабым. Как чай, в который долили слишком много холодной воды. В тени деревьев было зябко. Я накинула шерстяную шаль поверх своего простого платья.

День пятый: Поля сменились хвойными лесами. Воздух стал острее, пахнул смолой и… снегом? Его еще не было видно, но обещание висело в воздухе. По ночам я куталась в одеяло, а Эдгар разводил костер побольше.

День седьмой: Мы въехали в первые по-настоящему заснеженные земли. Сугробы по обочинам дороги, деревья, согнутые под тяжестью снежных шапок, крыши домов, едва видные из белого покрова. Воздух обжигал легкие. Люди здесь выглядели иначе: закутанные в темные грубые ткани, лица скрыты воротниками, глаза — усталые, с тенью страха. Ни смеха, ни песен. Только скрип полозьев по снегу и завывание ветра в соснах. Вечная Зима перестала быть абстракцией. Она была здесь. Физическая, давящая, живая .