Короткий, отчаянный и полный ужаса, он пронёсся над лесом, напугав птиц, заставив меня сесть и замереть в попытке унять колотящееся сердце.

В лесу стояла тишина. Ветки негромко шуршали на лёгком ночном ветру, крошечный огонёк ещё теплился, но не больше, чем нужно, чтобы не оставить в полной темноте.

Как будто ничего не было, как будто послышалось, приснилось…

Однако я слишком привыкла доверять себе, чтобы купиться на это.

Кричал определённо мужчина, и чёртов герцог…

Я огляделась внимательнее и поняла, что его нет.

На поляне я осталась одна, а Удо…

Скинув плащ, я медленно выдохнула, чтобы сосредоточиться, и пошла в том направлении, которое подсказывала моя интуиция.

Ночь стояла уже глухая, предрассветная, мрачная, и если бы не светлая макушка, я могла бы не заметить его сразу.

Он сидел на земле, почти скрытый огромным кустом шиповника, прислонившись к дереву спиной, и часто поверхностно дышал.

Подходить к человеку в таком состоянии не следовало хотя бы из элементарных соображений приличия, но я все равно села рядом.

— Твоя очередь. Что с тобой происходит по ночам?

Рубашка у его горла была сбита, на плече лежала крошечная травинка — резко вскочив, он не подумал привести себя в порядок, срываясь в лес.

Чертов герцог не ответил. Только провел ладонью по лицу, продолжая смотреть перед собой, а я не стала торопить, давая ему отдышаться.

Просыпаться от собственного крика для всех малоприятно — я сама отвыкала от этого больше года.

Впрочем, я при всем желании не могла ни в чем сравниться с ним.

— Есть один человек, — он заговорил так неожиданно, что я едва не вздрогнула. — Я… сломал ему жизнь в свое время. Просто так, просто потому что мог. Он счел, что я слишком мало думал о других. Это что-то вроде… Проклятия. Оно и есть. Я чувствую то, что чувствуют другие из-за меня, но намного ярче. В троекратном объеме. Правда, барон оказался умен, и ничего хорошего, вроде твоего удовольствия, это не касается. Только плохое. А тем ублюдкам на поляне было чертовски больно и охренительно страшно перед смертью. Равно как и Паулю, или как его там. Извини, что разбудил.

На последних словах его тон смягчился. Он повернул голову и вдруг посмотрел на меня с усталой полуулыбкой, а я к тому моменту уже почти забыла, как дышать.

Порча, о которой он говорил, была мне знакома. Более того, мне доводилось видеть тех, кого фактически казнили таким образом — виновный просто не выдерживал, накладывал на себя руки после пары месяцев в этом аду.

— Давно?

— Три года, — он дернул плечом так, будто это ничего не значило.

Он не мог не понимать. Он — точно не мог.

— Это несправедливо. Я слышала, что благородством и великодушием герцог Керн никогда не блистал, но сейчас это… Ты ведь спас мне жизнь. И этим двум сучкам тоже.

— Да, но кого это волнует, — он легкомысленно пожал плечами и снова посмотрел в небо. — Я их убил, у этого есть последствия.

Ветер был не сильным, но холодным, и я поежилась, опуская взгляд.

— А в первую ночь? От тебя веяло такой… тоской.

— Значит тогда я тоже не давал тебе спать? Жаль, мне хотелось бы, чтобы это было по другой причине.

Я спрятала усмешку, отметив, какой светской получилась у него эта улыбка. Так может улыбаться только человек, привыкший держаться ровно при любых обстоятельствах и в любом обществе.

— У меня просто были дела.

— Где твой плащ?

Резко вскинув голову, я попыталась поймать его взгляд, но это мерзавец продумал тоже — лицо осталось надежно скрыто в тени.

Такое беспокойство льстило, но я не собиралась позволять ему отвлечь себя на это.

Так прошла минута или все десять, но чертов герцог сдался первым.

— Мне снилась моя вторая жена. Она часто мне снится. Благодаря ей произошло наше знакомство с бароном… — он снова странно улыбнулся. — Ей было очень плохо со мной. Я был хреновым мужем, и, в общем-то, она отправилась на тот свет из-за меня. Не хотелось бы скатываться в непристойную меланхолию, но она имеет на это право.

— Нет, — ветер бросил растрепанные волосы в лицо, и я убрала их за ухо. — Мертвецы остаются просто мертвецами. Я понимаю, о чем ты говоришь, я умею делать такие вещи. Оно просто убивает тебя, постепенно сводит с ума…

Посмотреть на него снова оказалось выше моих сил, хотелось только втянуть голову в плечи, потому что…

Окажись я на его месте, мне не пришло бы в голову делать половину из того, что сделал он. Сцепиться с королевскими солдатами, потом с Нэдом, с которым он, черт возьми, просто играл как кошка с глупой мышью на потеху публике. Дрянная шпага… Герцогу Керну ничего не стоило прикончить его со второго же выпада одним точным, даже безболезненным ударом.

Он предлагал мне решить проблему, точно зная, что за этим последует.

Потом Пауль и головорезы на поляне.

Хотелось снова задать этот глупый вопрос — зачем?

Если бы он еще ответил.

— Ну, я не был бы против, если бы ты помогла мне избавиться от этого, — тем временем он тихо засмеялся и подвинулся ближе, заслоняя меня от ветра. — Но ты не можешь.

— Может только тот, кто проклял тебя.

— Даже Бруно не может.

Мы переглянулись, и я едва не рассмеялась, поняв, что вздрогнула при упоминании этого имени.

В свое время его брат попортил мне много крови.

— Он много странствовал, многому учился. Не говоря уже о том, что он все-таки старший, и его возможности несколько… шире моих. Но не может даже он, хотя он очень старался, — губы Удо скривились в странной усмешке. — Мы почти год не разговариваем с прошлого раза.

— Ты злишься из-за того, что он пытается тебе помочь? — начинало становиться по-настоящему холодно, или меня просто трясло, и я тоже подвинулась к нему ближе. — Считаешь это справедливым? Или уверился в том, что у твоего барона есть право решать, чего ты заслуживаешь?

— Ханна.

Он перебил тихо, без раздражения, но таким тоном, что я умолкла и снова уставилась в траву.

По всей видимости, не по себе мне было все-таки не от ночного холода, но пальцы все равно дрожали, и Удо вдруг сжал мою руку так естественно, словно это было… допустимо.

Дыхание сбилось, но я предпочла думать, что это лишь потому, что у него оказались неожиданно и ненормально горячие в такую погоду ладони.

— Я хотел бы сказать тебе, что нет. Что я