выточенной из крепкого дерева. Его черная мантия из плотного бархата ниспадала до пола, украшенная серебряными рунами, которые мерцали призрачным светом, как лунные блики на льду. Лицо было узким и острым, с высокими скулами, тонкими губами, сжатыми в презрительную усмешку, и бледной кожей, почти прозрачной, под которой проступали синие вены. Волосы — длинные, прямые, цвета воронова крыла — были зачесаны назад, открывая высокий лоб с глубокой морщиной, словно от вечного недовольства. Глаза — ледяные, серо-голубые, — смотрели пронзительно, с холодной расчетливостью, проникая в душу и заставляя поежиться. Он не сразу подошел ко мне, а сначала прошелся по хижине, оглядывая каждый уголок с довольной улыбкой, будто уже поверил, что все это — его собственность, и мысленно переставлял мебель, выкидывал ненужные вещи. Его шаги были уверенными, мантия шелестела, а руны на ней вспыхивали, отбрасывая тени на стены. Я заметила это и замерла, чувствуя, как холодок пробегает по спине — он вел себя как хозяин, но не как гость. Наконец, он подошел и оглядел меня с ног до головы, словно оценивая товар на рынке.

— Алиша, верно? Меня зовут Зерик, я старый знакомый Яры, — произнес он масляным голосом. — Я знал ее давно. Мы сотрудничали в былые времена. Хижина теперь твоя? Продай мне ее — заплачу щедро. Тебе хватит и на новое поместье, и на новый наряд.

Он снова оглядел меня с ног до головы, презрительно скривив губы, словно глядя на нечто недостойное и жалкое, и ему явно не понравилось мое простое платье.

— Здесь мощная магия, древние энергии, не для новичка вроде тебя.

Я опешила, уставившись на него.

— Что? Нет! Это мой дом! — ошарашено промямлила я.

Он усмехнулся холодно: — Девушка, ты не справишься одна. Продай — и живи спокойно. Иначе… неприятности обрушатся на тебя, одна за другой. И поверь, ты обожжешься и это оставит шрамы, которые не заживут. Никогда.

Гости замерли, воздух сгустился. Я выпрямилась, чувствуя прилив гнева:

— Уходите! Хижина не продается! — Я выгнала его, толкнув дверь.

Но на пороге он бросил с угрозой:

— Ну это мы еще посмотрим! — дверь хлопнула.

Гости поддержали меня шепотом и кивками, но внутри меня все перевернулось.

Когда все ушли, а Лео, пообещав быть рядом и заглядывать чаще, удалился, я осталась одна в тишине. Страх сковал меня: что мне делать и как быть.

Теперь хижина казалась мне слишком большой, с ее новыми тайнами. Я встала и начала медленно обходить комнату, пытаясь почувствовать присутствие Яры. Прикасалась к корешкам книг на полках, к Метле, которая тихо вибрировала под пальцами. Потом мой взгляд упал на самую верхнюю, запыленную полку. Что-то манило меня туда. Я придвинула табуретку и встала на цыпочки, рискуя с грохотом свалиться.

Рука наткнулась на что-то мягкое, завернутое в промасленную кожу. Я стянула сверток, и пыль осыпалась на пол. Это была толстая, потрепанная тетрадь. Дневник. Обложка была потертой, с выцветшими рунами, а внутри — страницы, исписанные почерком Яры.

Я развязала находку у камина. Страницы были полны записей об экспериментах, эскизами опасных зелий, набросками заклинаний. И среди них — заметки об одном человеке, она называла его М.З. Из записей я поняла, что это был ее ученик.

«…М.З. снова предлагал ускорить процесс с помощью темного эфира. Говорит, результат того стоит. Но цена… цена слишком высока. Он не видит границ. В его глазах горит не жажда знаний, а жажда власти. Страшно… А если он вернется?»

«…Сегодняшний опыт едва не закончился плачевно. М.З. солгал о пропорциях. Хотел получить сильнодействующее зелье. «Я не могу ждать, учительница», — сказал он. Придется его остановить… Но как?»

«…Я Нашла у него компоненты для запрещенного зелья распыления. Он не отрицал. Сказал, что я «торможу прогресс». Мы сильно поссорились. Чувствую, это начало конца…»

«…Он ушел. Сказал, что найдет способ добиться всего сам и что я пожалею. В его глазах была холодная ненависть. Я ошиблась в нем. Запрещаю себе с этой минуты брать учеников.»

Страх сменился леденящей ясностью. Угроза обрела имя, историю и мотив. Это была давняя вражда, которую Яра не успела завершить. И теперь я стала мишенью в этой игре.

Я закрыла дневник. Руки больше не дрожали. Я посмотрела на записку Яры на столе. «Ты справишься.» Теперь эти слова звучали не как ободрение, а как напутствие.

Я встала и подошла к полке, взяла книгу «Основы отваров и настоек для чайников» — ту самую, с которой все началось. Перелистнула страницы, чувствуя прилив решимости.

— Ладно, — сказала я твердо, обращаясь к хижине, к Жнецу, к Метле и ко всем духам вокруг. — Слышите? Принимаю вызов. Мы не сдадимся.

Дом в ответ тихо гукнул — стены слегка дрогнули, как будто одобряя. Жнец прыгнул на стул рядом, его зеленые глаза сузились с новым, боевым интересом, и он мяукнул: «Наконец-то».

Яра ушла, оставив мне не только дом, но и незаконченную войну. Но она же оставила мне и свою веру, знания, друзей. Теперь мне предстояло защитить наш дом. Стать не просто хозяйкой. Стать Хранительницей. И, возможно, продолжить ее историю — своей собственной.

Глава 10: Его пальцы плели невидимые нити

Прошло несколько недель с тех пор, как Яра нас покинула. Осень за окнами хижины обернулась холодным, скорбным плащом, сотканным из угрюмых серых туч и пронизывающего ветра. Я стояла у окна, прижав ладонь к прохладному стеклу, которое запотевало от моего дыхания. Я смотрела, как мир за порогом тонул в густой серой дымке. Туман расстилался по лесу, словно призрачный покров, цепляясь за голые ветви деревьев. Ветер завывал, то яростно, срывая последние листья с веток, то устало, поднимая и закручивая их вверх. Листья кружились в воздухе, прежде чем снова упасть на сырую, пропитанную влагой землю. Редкие капли дождя стучали по крыше, как тихое напоминание о переменах. Я чувствовала, как эта холодеющая осень отзывается во мне глубокой тоской, из-за ухода Яры.

Хижина, казалось, разделяла мое горе: полки поскрипывали по ночам. Метла, обычно бойкая, теперь часто зависала будто задумалась о чем-то своем, далеком. Пыльник, этот пушистый шарик, катался по углам тише обычного, без прежнего энтузиазма, словно потерял интерес к играм. А Жнец, всегда язвительный кот с зелеными глазами, стал отстраненным — его взгляд устремлялся куда-то вдаль, а колкости звучали все реже, как будто даже его острый язык притупился от грусти.

Но жизнь продолжалась. Мы все старались двигаться вперед, цепляясь за привычный нам ритм. Я училась управляться с заказами, что все еще приходили