Его рука легла мне на плечо и мягко сжала — почти нежно.

— Спасибо, — произнёс он.

Это было искреннее слово благодарности. Без издёвки, без угроз, без той опасной игривости, которая обычно окрашивала каждое его слово. Я подняла взгляд на Самира и слабо улыбнулась в ответ.

— Пожалуйста.

— А теперь подвинься.

И волшебство момента тут же рассеялось, словно его и не было. Но я всё равно обнаружила, что продолжаю улыбаться, поднимаясь с его кресла. Отступив в сторону, я повторила его издевательский поклон, возвращая насмешку обратно. Самир снова уселся за работу и вернулся к своему механизму, а я направилась обратно к своей тарелке с едой. В этот момент во мне одновременно жило два противоречивых желания: я хотела узнать, для чего предназначено это устройство, и в то же время отчётливо понимала, что буду гораздо счастливее, оставаясь в неведении.

— Завтра вечером здесь состоится гала-приём, — произнёс Самир примерно через десять минут тишины, растянувшейся между нами, пока я доедала свой ужин и отставляла тарелку в сторону.

— Я слышала, — ответила я нейтрально.

— Я ожидаю, что ты будешь присутствовать. Желательно — без лишних препирательств и сцен.

— Знаешь, ты мог бы просто попросить, — сказала я, повторяя своё замечание, которое делала ранее, когда он вызвал меня к себе таким властным тоном.

— В этом вопросе, к сожалению, у тебя нет выбора, — ответил Самир совершенно буднично, не отрываясь от своей работы. — Другие дома подозревают, что я убил тебя или расчленил. Или что я отрезал тебе руки и ноги и превратил в некое подобие личной игрушки, — добавил он с той же непринуждённостью, с какой другие обсуждают погоду, не обращая ни малейшего внимания на чудовищность своего описания.

Меня передёрнуло от этих образов.

— Твоё появление на приёме — причём не в цепях, а как полноправная гостья — станет политическим преимуществом, — продолжил он.

— Ты король. Зачем тебе вообще играть в политические игры? — не удержалась я от вопроса.

— Ах, если бы всё было так просто, — в его голосе прозвучала лёгкая усмешка. — Всё течёт гораздо глаже, когда русло реки ничем не загромождено.

— Не знала, что ты поэт.

— Не волнуйся, это написал не я, — парировал он.

Я снова усмехнулась и отвернулась, пытаясь скрыть своё удовольствие от того, насколько странно остроумным оказался этот человек. С ним было легко разговаривать, когда он не водил меня за нос на кончике своего когтя.

— Хорошо. Я пойду.

— Отлично. Трое твоих друзей тоже будут присутствовать.

Мне не нужно было спрашивать, кто именно эти трое — Агна всё ещё оставалась где-то взаперти. Это было острое напоминание о том, что я здесь пленница. Но мысль о том, что я увижу Гришу, заставила меня улыбнуться шире.

— Мог бы начать с этого, — заметила я.

— Я хотел посмотреть, согласишься ли ты пойти исключительно ради меня, — ответил он, и в его голосе прозвучали насмешливые нотки.

Хитрый ублюдок.

— Я никогда не была тусовщицей, но не вижу ничего плохого в том, чтобы пойти, — пробормотала я. — Пока я сама не в меню.

— Не беспокойся, это случится позже вечером, — его голос снова стал тёмным, наполненным двусмысленностью. — Как я уже говорил, я не люблю делиться.

Я отвернулась, пытаясь скрыть неизбежный румянец, заливающий мои щёки. Но, судя по его тихому смешку, это не сработало.

— Ты делаешь эту игру слишком лёгкой, — заметил он с явным удовольствием.

— А тебе надо перестать говорить то, что ты не имеешь в виду, — огрызнулась я.

— Хм? — Самир поднял на меня взгляд — вернее, я почувствовала, как его внимание сосредоточилось на мне, хотя маска скрывала его глаза. — Уточни.

— Послушай, я понимаю, — начала я, сама не зная, зачем лезу в эту тему. — Секс здесь не такое уж большое дело. Вы все гораздо более раскованны в этом плане. Что ж, молодцы. Да здравствует революция, не знаю. Но я не привыкла к людям, которые так... откровенно флиртуют со мной, когда на самом деле ничего не имеют в виду.

Я слышала, как выходят эти слова, и понимала, насколько неуклюже пыталась объяснить, почему краснею, когда он делает заявления, полные столь глубокого подтекста.

— Ты думаешь, что я говорю подобные вещи в шутку? — в его голосе прозвучало искреннее удивление.

— Я не знаю, что думать, — призналась я честно. — Но я точно не думаю, что ты... — Я замолчала, не зная, как правильно выразить свою мысль.Либо ты на самом деле не испытываешь ко мне влечения и просто играешь. Либо испытываешь, потому что здесь не такое большое дело переспать с кем угодно. Я всего лишь мелькнувшая странность на твоём радаре.— Я просто аномалия, странность. Это единственная причина, по которой я здесь.

— Интересно, — протянул Самир, поднимаясь из кресла и двигаясь ко мне.

Когда я попыталась встать, его рука на моём плече надавила, возвращая меня обратно на сиденье. Он схватился за подлокотники кресла и развернул его на девяносто градусов, так что теперь я оказалась лицом к нему. Дерево кресла издало драматичный скрежещущий звук, когда Самир потянул его по полу. Не отпуская подлокотники, он наклонился ко мне, нависая сверху.

— Очень интересно, — повторил он низким голосом.

— Что именно? — спросила я, внезапно почувствовав себя очень маленькой и неуверенной в себе.

Он нависал надо мной, как кошмар, облачённый в чёрное — длинные шелковистые пряди тёмных волос с редкими седыми волосками, составляющими единственный контраст чёрной металлической маске. Моё сердце снова забилось быстрее в груди, и я вжалась глубже в мягкую спинку кресла, когда он склонился ещё ближе.

— Если бы я не считал тебя достойной моего времени, ты бы не занимала его столько, — это было простое утверждение, произнесённое с низким рокотом в груди Самира.

Я почувствовала, как моё лицо снова становится горячим, и мысленно выругала себя. Он был прав. С меня было слишком легко вышибить румянец.

— Если бы я не считал тебя достойной моего внимания, — прорычал Самир, — ты бы его не получала.

Когда я отвернула голову в сторону, его когтистая рукавица