Люк приглашал присоединиться к переговорам и Таммингтона, который, как и обещал, залетел объясниться с Маргаретой, но младой коллега вернулся в армию и сопровождать Люка отказался вежливо, но твердо.

— Мне еще учиться и учиться твоему хладнокровию, Лукас, — сказал он, — я не смогу общаться и не помнить детей, привязанных к раньярам, и тела инляндских женщин, скармливаемых инсектоидам. Не прими за упрек, — спохватился он, — я знаю, что дипломатия предполагает, что ты достигаешь своих целей, оставив за бортом эмоции, брезгливость и гнев. Видимо, нет во мне этой склонности.

Люк, сильно удивленный мнению о собственном хладнокровии, ободряюще хлопнул собрата по плечу.

— Роберт, поверь, для своего возраста ты исключительно сдержан. Я был не таким.

— Я читал кое-какие материалы, — скромно ответил Таммингтон, заставив Люка вспомнить, что не у него одного могла быть служба безопасности. — Ты… куролесил, да, Лукас?

Дармоншир усмехнулся:

— Это слишком благопристойное слово для того бардака, в котором была моя жизнь, Тамми.

Лорд Роберт проницательно взглянул на него сквозь стекла очков:

Но если бы тогда началась война, разве ты бы не собрался, Лукас?

Люк не ответил, но слова Таммингтона заставили его задуматься — может, ему в юности просто не хватило по-настоящему большого дела, в которое можно было бы влить всю энергию?

Риту Люк навестил после отлета лорда Роберта. Та, задумчивая и невеселая, стояла у окна, глядя вслед улетевшему змею.

— Он сказал, что иногда приходится ставить дело на первое место, — проговорила она. — И что он хотел бы поухаживать за мной, если я не против. Но только после того, как врага не останется ни в Инляндии, ни в Блакории. И после того, как он убедится, что люди в его герцогстве ни в чем не нуждаются. Это ведь правильно, Люк?

И она повернула к нему лицо с блестящими глазами.

Люк не успел ответить.

— Любовь очень разная, Маргарета, — тихо сказала от двери незаметно подошедшая мама. Тамми она видела за обедом и, видимо, как и Люк, поняла, что Рите потребуется поддержка. — Бывает, что она спокойная, дружеская, приятельская даже. Часто она куда менее болезненна, чем любовь яркая и страстная.

— Но хочется-то яркой, — пробурчала Рита. — Вон как у Люка с Мариной. Или как Берни влюбился в Лариди. И если я в нем не зажигаю этой искры, значит, мы друг другу не подходим?

Леди Лотта подошла и обняла ее. Мама теперь почти все время проводила в заботах об обеспечении нужд детей, и это действительно шло на пользу ее состоянию — она оживала.

— А ты что скажешь, братец? — едко осведомилась Рита у Люка.

Он протянул руку и потрепал ее темные кудри.

— Между долгом и любовью любовь всегда выигрывает, Рита, если только на кону не стоят человеческие жизни. Если будет срываться сюда, просто чтобы увидеть тебя — это любовь. А если нет — если кто-то способен прожить без тебя, то ты — не его человек. Однозначно.

Рита вздохнула.

— Ладно. Разберемся, — сказала она преувеличенно жизнерадостно. — Мне ведь тоже нужно доучиться. А там посмотрим. Может, — она как-то очень по-Люковски хмыкнула, — я влюблюсь в одного из наших профессоров и думать забуду о Роберте, да?

Неделя, отданная Майлзом на отпуск, прошла, и военные вернулись в Дармонширскую армию. Вернулись с подкреплением — из Маль-Серены прибыло два полка стрелков и два снайперских батальона под командованием Лариди, которая приобрела за отпуск звание подполковника, и теперь почти пять с половиной тысяч прекрасных и суровых серениток вливались в штурмовые отряды инляндцев. Прибыли обратно и берманы под командованием Ольрена Ровента: Демьян Бермонт тоже усилил помощь, ротация состава прошла успешно, погибших заменили, и теперь вместо почти четырех тысяч берманов в Дармоншир должна была прибыть армия в восемь тысяч бойцов. Телепорту замка Вейн, работающему на собственной мини-электростанции, и замковому магу Тиверсу предстояли нелегкие несколько дней, когда берманы сотенными отрядами будут переходить из Ренсинфорса в Вейн. Благо, в Вейне гостили Мартин и Виктория, которые, используя драгоценные кристаллы из Люковой сокровищницы, смогли увеличить проходную мощь телепорта.

Йеллоувиньские военные, которые направлялись в Инляндию десятью полками, в том числе двумя артиллерийскими, ехали в Инляндию по срочно восстанавливаемым автомобильным дорогам и должны были прибыть к концу месяца.

Дармонширский ударный кулак рос и уже начал движение на столицу. И, как и предсказывал Майлз, двигались они практически без препятствий: иномиряне спешно отступали в Блакорию, и делом армии стало зачищать городки от отбившихся инсектоидов, оставлять в каждом районном центре крошечный гарнизон и временную военную комендатуру — пока не наладится гражданская жизнь и не восстановится светская власть, и идти дальше.

Люк знал, что для наведения переправ через реки с рухнувшими или раздавленными мостами использовали, пока не восстановилась леди Виктория, понтонные машины, которые теперь таскал с дальних складов Тамми. Их потребовалось не меньше десятка, и бедняга герцог выматывался за день так, что потом несся охотиться и спать. Раньяров он больше не опасался — если и встречались ему они, то единичные, без всадников, и он легко сбивал их вихрями.

К отступающим лорташцам посылали листолеты, с которых сбрасывались листовки.

« Ваши боги мертвы , — было написано в них на иномирянском, — ближайшие врата в ваш мир закрыты. Сдавайтесь и сможете вернуться в свой мир. Или будете уничтожены. Чтобы сдаться, сложите оружие, поднимите над собой руки, можно зажать в них белую тряпку».

Кто-то из иномирян ждал дармонширских военных и действительно сдавался группами в несколько человек, кто-то продолжал бегство в Блакорию, надеясь неизвестно на что. Стычки случались редкие, в основном с небольшими заблудившимися отрядами.

С инсектоидами, вместе с которыми лорташцы сдавались, тоже нужно было что-то делать, как и с людьми. Люк подумал-подумал и решил использовать метод Нории — отправить пленных под надзором военных на расчистку городов. А еще — на засев полей. Посевная была давно просрочена, но долгое тепло и влажность в Инляндии позволяли надеяться, что удастся собрать хотя бы один урожай. Вот и копали сейчас пленные поля, а тха-охонги поднимали пласты земли, охонги тащили тракторные плуги. Ими управляли иномиряне под надзором хорошо вооруженной охраны — даже если бы кому-то пришло в голову натравить инсектоида на людей, убить бы злоумышленника успели.

Но никто