Верхняя газета пожелтела до цвета старого чайного пакетика. Шрифт был вычурный, заголовки кричащие. «Светская хроника», «Последние известия высшего общества» — ну да, сто лет назад это было актуально. Я машинально смахнула слой пыли, и мой взгляд упал на заголовок первой полосы:

«ТРАГЕДИЯ В СЕМЬЕ ЛОКВУДОВ! НАСЛЕДНИК ЭЛИАС ЛОКВУД ПРОПАЛ БЕЗ ВЕСТИ ВО ВРЕМЯ ПРЕДСВАДЕБНОГО ПУТЕШЕСТВИЯ!»

Под заголовком — фотография. Нечеткая, но вполне цветная. Зеленые глаза, резкие черты лица, гордая осанка… Этот мужчина в охотничьем костюме смотрел на меня с газетной страницы так же дерзко и чуть насмешливо, как и с портрета в холле. И так же, как тот, кто сейчас мирно почивал на моем диване.

«Элиас Локвуд… пропал без вести… предсвадебное путешествие…» — слова прыгали перед глазами. Так вот что его так взбесило! Не просто «ложь», а ложь о нем самом! О его исчезновении. А он… он был здесь. Весь этот век. В виде скрюченной статуэтки на цепи? В виде рогатого чудища? В виде… этого мужчины, который только что пытался меня защитить? А от чего защищал-то?

Голова пошла кругом. Я сидела на полу среди пыльных газет, а в ушах стоял шум. Элиас Локвуд. Старший брат Лукаса. Тот самый, чей брелок я нашла. Тот, кто «исчез много лет назад». А Лукас… Лукас только что назвал его «братцем» и вырубил магией.

Дверь скрипнула. Вошли рабочие и Джонатан. Обычная утренняя суета — приветствия, раздача инструментов. Но атмосфера была наэлектризована.

— Мисс Маргарет? — осторожно спросил секретарь, заметив мое бледное лицо и разбросанные газеты. — Все в порядке? Мы… — Его взгляд скользнул по дивану, где спал Элиас. Обычно каменное лицо выразило редкую смесь изумления и тревоги. — Он… это… Это то самое существо, которое вы?..

— Ага, — я хрипло фыркнула, поднимаясь, — подарок от Торнвуда. Теперь вот спит как младенец. После… ну, после утренней разминки. — Я не стала вдаваться в подробности поцелуя и магического преображения. — Джонатан, — я подняла газету, тыкая пальцем в статью, — вот тут написано о пропавшем наследнике, Элиасе Локвуде. Ты говорил, он исчез. А где именно? Как?

Джонатан посмотрел на газету, потом на спящего Элиаса, потом опять на газету. Его лицо снова стало непроницаемым, но я заметила легкое напряжение в уголках рта.

— Старые газетные сплетни, мисс Маргарет, — произнес он ровным тоном. — Точных деталей никто не знает. Говорили о несчастном случае во время путешествия за границу. Горы, кажется. Очень давно. Зачем вам это?

— Просто интересно. — Я отложила газету, не сводя глаз с секретаря. Он явно увиливал. — Очень уж наша находка похожа на портрет и на фото. Случайное совпадение?

— Мир полон совпадений, мисс. — Джонатан аккуратно поправил галстук. — А этот… субъект — порождение Хаоса поместья и может принимать любые формы, чтобы ввести в заблуждение. Помните зонтик? Или гремлинов? — Он кивнул в сторону рабочих, которые робко косились на спящего красавца. — Не стоит доверять внешности. Хаос правит иллюзиями и любит обман. Лучше продолжим работу? Восточный коридор ждет.

Это он ловко сменил тему. Ясно, больше ничего из него не вытяну. Восточный коридор так восточный коридор. Но семя сомнения было посеяно. Порождение Хаоса, которое знает алхимические трактаты Нимера и взрывается от газетной лжи о пропаже конкретного человека? Слишком уж избирательно для «части бардака».

Работа закипела. Братья Горн с удвоенной осторожностью (и частыми взглядами на диван) продолжили разбирать завалы у входа в злополучный коридор. Мэри и Эльза драили полы, шепчась между собой и поглядывая на спящего «ангела». Томас разбирал какой-то странный механизм недалеко от закрытой двери в Библиотеку Безумия, бросая на нее взгляды, полные одновременно страха и инженерного любопытства.

Элиас очнулся около полудня, сел на диване, потер виски, огляделся. Его зеленые глаза были ясными, но глубоко несчастными и растерянными. Он заметил газеты у моих ног и поморщился, как от зубной боли.

— Эй, красавчик, — я подошла, протягивая кружку воды (от греха подальше, без кофе), — как самочувствие? Ничего не отвалилось? Кроме рогов, я имею в виду.

Мужчина взял кружку, не глядя на меня. Выпил залпом. Потом поднял глаза. В них была усталость и какая-то внутренняя борьба.

— Я… пытался вспомнить, — сказал он тихо, с заметной хрипотцой. — Когда увидел газету, всплыло имя. Элиас. И чувство, что все написанное — ложь. Но что правда, — он сжал кулаки, — не помню. Только боль. И гнев. И лицо брата. А еще, что он опасен.

— Опасен — это точно, — согласилась я. — Он тебя чуть не превратил в коврик для ног. Ладно, сиди, приходи в себя. Или… — Я осеклась, видя, как Элиас встает. — Ты куда?

— Надо кое-что проверить, — пробормотал он, глядя в сторону главного входа. — Выйти. Подышать. Понять…

И направился к массивной дубовой двери. Шел он медленно, но решительно. Я последовала за ним, Йорик — за мной. Рабочие замерли, наблюдая.

Элиас взялся за тяжелую железную скобу. Потянул. Дверь не поддалась. Он нахмурился, потянул сильнее. Ничего. Тогда он толкнул дверь плечом — тщетно. Казалось, дверь намертво заперта извне. Но Джонатан и рабочие только что вошли!

Лицо мужчины исказилось от досады и нового приступа ярости. Он снова рванул скобу, изо всех сил. И тут… раздался знакомый, ненавистный лязг. На шее Элиаса появился пропавший тугой ошейник, к которому была пристегнута тусклая металлическая цепь! Она тянулась куда-то вглубь холла, теряясь в тени за колонной. Та самая цепь, что была на шее статуэтки!

Глава 20

Элиас замер, в его взгляде засверкала паника. Сперва он схватился за шею, прикоснулся к ошейнику, потом потянул рукой цепь — звенья натянулись, но не поддались. Попытался шагнуть к двери — цепь натянулась как струна, не пуская дальше определенной точки.

Лицо мужчины побелело. В глазах мелькнуло то самое жалкое, скрипучее отчаяние «редиски в кастрюле».

— Мама дорогая, — выдохнула я. — Цепь-то осталась! Я думала, ты от этого всего избавился!.. Надо бы найти ключ или кусачки!

Подойдя поближе, осторожно