— Можешь звать меня Мирейн, — отвечает она после паузы.

Щелчок длинных пальцев — и двое воинов выкатывают знакомое устройство. Генератор стазис-поля, я видела такие в научных журналах. Третий начинает чертить мелом символы прямо на черном камне — что-то неизвестное, древнее, угловатое, пульсирующее скрытой силой. Руны? Технология? Граница между ними размыта.

— Знаешь, чем мы похожи? — Мирейн говорит тише, почти интимно. — Мы обе — чужие в этом мире. Слишком много чувствуем для отведенных нам лет… — Ее взгляд скользит по моим ранам — ожог от диода, лиловые кровоподтеки от игл, содранные в кровь ладони. Улыбка становится почти… печальной? — Разница лишь в том, что тебя спасли твои чудовища. А меня — никто. И чтобы выжить, мне нужно стать той, кого не посмеют тронуть.

— Стать мной? — заканчиваю я с горькой ясностью. Старый сюжет: украсть чужую жизнь, примерить чужую кожу.

— Не совсем… Научиться быть такой же. — Никакой театральности. Просто факт.

Треск помех разрывает тишину. Кто-то крутит регуляторы, и из динамиков на стене вырывается рык:

— Это пос-с-следнее предупреждение! Верните нашу женщину! Ос-сталось девять минут…

27 глава

Голос ломается на шипении, превращая слова в змеиные угрозы. У меня подкашиваются ноги — так отчаянно хочется закричать в ответ: «Я здесь! Я жива!»

В серых глазах Мирейн вспыхивает что-то похожее на тревогу. Мимолетно, как отблеск. Она бросает взгляд на одного из своих — тот тут же растворяется в тени.

— Они сравняют станцию с космической пылью, — говорю, не отрывая от нее взгляда. — И ты это прекрасно знаешь.

— Разумеется, — соглашается она с обезоруживающей легкостью. — Если не услышат то, что хотят услышать. — Шаг ко мне, и ее дыхание касается моего лица — пахнет металлом и чем-то цветочным, неуместно нежным. — Поэтому ты скажешь им подождать. Убедительно попросишь — и все выживут. Промолчишь... — пауза, — будет грязно. Кровь твоих змеек на тебе будет выглядеть отвратительно, поверь.

Я дергаюсь, пытаясь вырваться. Бесполезно — ее хватка как титановые тиски при всей видимой легкости.

— Думаешь, я выйду в эфир и скажу: «Эй, мальчики, подождите немного, я тут дикарку учу манерам»? — В голосе прорывается истерика. — Они же не идиоты!

— Они поверят твоему голосу, — отрезает Мирейн, наконец отпуская меня. — Вы, землянки, обладаете удивительным даром — вас слушают даже те, кто разучился слышать.

Я молчу, переваривая услышанное. Где-то вдалеке нарастает гул — то ли системы вентиляции станции сходят с ума, то ли крейсеры нагов подходят к докам.

Или это мое сердце грохочет так громко?

— Кем ты была... до всего этого? — спрашиваю неожиданно для себя. Нужно тянуть время, нужно понять врага. — Ты слишком... человечна для этого места.

Мирейн моргает — впервые застигнутая врасплох.

— Я не твой друг, землянка, — голос становится жестче. — Но да, мы вылеплены из похожей глины. — Пауза, она касается своего шрама рассеянным жестом. — Я не могу иметь «истинных», которые примчались бы меня спасать. По крайней мере, пока что. У меня были те, кто приходил и уходил. И тот, кто оставил мне это, — палец очерчивает уродливую борозду, — в качестве прощального подарка. С тех пор я не верю в бескорыстную доброту. Мир — хищник, и чтобы выжить, нужно стать вершиной пищевой цепи.

Я смотрю на ее руки — эти жуткие, слишком гибкие пальцы. Представляю, как легко они сомкнутся на горле, как проникнут под кожу, выковыривая душу.

— Даже если ты заставишь меня научить тебя, и еще вопрос, как мне это сделать, тоже интересно; ты не станешь мной, — говорю с неожиданной уверенностью. Это не бравада — это истина.

— Мне не нужна твоя жизнь, — Мирейн качает головой с легким раздражением. — Мне нужно, чтобы меня признали и я смогла найти свое место в этом уголке Вселенной. — Серые глаза темнеют. — Понимаешь? Я не антогонист твоей истории. Просто мне нужна помощь. И так как к другой землянке я не смогла бы подобраться, а на Землю лететь мне довольно затруднительно, я… Решила, что ты мне поможешь. Помоги мне. И я тут же исчезну, у меня есть и другие дела, поверь. Я исчезну, возможно даже помогу вам добраться домой… — Пауза, и впервые в ее голосе звучит нетерпение. — А дальше — делайте что хотите. Убивайте друг друга, занимайтесь любовью, живите как хотите… Меня это уже не будет касаться.

Молчу. В голове калейдоскоп: лазурные сады Талассарии, четыре теплых ладони, обнимающих меня, голоса, зовущие по имени…

«Ари...»

— И знаешь, за что ты должна мне сказать спасибо? — Мирейн наклоняется ко мне, ее волосы пахнут чем-то приторным, похожим на формальдегид с примесью жасмина. — Если бы тебя перехватили Ловцы Освобожденных Душ — те, кто шел по твоему следу, — ты бы уже лежала на вивисекционном столе. Без капсулы, без наркоза, с раскрытой грудной клеткой. — Выпрямляется. — Они грубы и прямолинейны. Я же предпочитаю… элегантность. И не ломаю то, что можно использовать целым.

От ее спокойного тона меня мутит. «Использовать». Меня. Как инструмент, как отмычку.

— Почему? — спрашиваю. — Что от меня им надо?

— Многие верят, что ты предвестница, — отвечает она после паузы. — Та, кто принесет беды, потому что сумасшедшие наги — это ужасное оружие. — Странная улыбка. — Изумрудная ветвь никогда не была замечена в случайных связях, но… Если изумрудные принцы теперь никогда тебя не отпустят. Не понимаю, как работает эта ваша связь и почему они ощутили тебя только сейчас… И почему это вообще ты. Но ты, малышка, уже стала причиной смерти их невесты.

— Что? — я нервно сглатываю.

— Понимаю, почему ты не знала. Что эти Правители, которым я бы предоставила достаточно причин на них лично, почему им не стоит меня злить, что изумрудные принцы, что черные наагары… О, сильнейшим расам во Вселенной не так уж просто сохранять лицо, если они при этом сходят с ума от любви. Я изучала вашу связь, — Мирейн пошла в сторону, сложив перед собой пальцы в кривоватом домике. — Она действительно порой невыносима, особенно для мужчин. Братья обязаны жить вместе, с одной женщиной. Во вселенной такие браки и отношения не новы, однако, ваша связь все же