— Хорошо…

К флигелю подошли несколько слуг да и застыли неуверенно. Генес жестом пропустил несчастных, и те опрометью бросились во внутрь здания. Ра было устыдилась своего положения: босая, почти нагая, простоволосая рядом с мужчиной — позорище, и тут же успокоилась, запретив себя винить. Плевать, что думают другие, они всегда будут думать плохо и осуждать.

— Ясень-Ра…

— Да? — повернулась к лорду и вздрогнула от суровости его лица.

— Я хочу знать твои тайны, Ясень, — непреклонно. — Хочу знать, что ты скрыла от меня.

Девушка в душе задрожала, не выдержала тяжелого взора Аида и отвела взгляд, выдохнула признанье:

— Вы правы, милорд. В самом деле я кое-что от вас скрыла, не намеренно, не подумайте, я собиралась сказать, только момента не находилось.

— Что же это?

Ра заговорила, как на духу рассказывая о той самой ночи, не утаивая более ничего; на моменте ее проникновения в хозяйские покои и странного проявления магии ее голос задрожал. Аид внимательно слушал и про себя мрачнел. Его самые страшные опасения подтверждались…

— Это всё?

Горожанка озадачено покосилась на милорда и кивнула.

— Хорошо. Я услышал тебя. Ступай домой. До исхода тумана осталось не так много времени, выспись хорошенько.

Ведь силы скоро понадобятся тебе.

Ясень с изумлением и неким неприятным ощущением внутри, будто черви копошились в девичьей душе, проследила за уходом лорда, посидела еще несколько минут, пока очередной зевака не возник на пороге флигеля, бросив на измученную Ра сначала удивленный, стремительно темнеющий липкий взгляд. Стиснув челюсти, горожанка проскользнула мимо мужика, благо тот не тронул ее, только лишь облизал взглядом, явно в красках представляя не самое хорошее в отношении помощницы лорда.

Только и в своей комнатке девушка не чувствовала себя защищенной, грудную клетку давило тягостное ощущение чего-то неотвратимо приближающегося, чего-то опасного и дурного. Зябко поежившись, горожанка в ванной скинула на пол грязную сорочку и залезла в бадью, ей нестерпимо хотелось хорошенько вымыться.

…Только проходя мимо небольшого навесного зеркальца, Ясень-Ра не заметила, как вместо половины лица в отражении мелькнули кости, в пустой глазнице замерцал фиалково-фосфорный огонек.

Глава 18

Следующий день выдался очень тяжелым для Ясень-Ра, и совершенно не по причине случившейся трагедии, о какой шептались по всем углам Заводи, нет-нет, да косясь на бледную, будто своя собственная тень, девушку. Благодаря показательному наказанию лорда в нее хоть и не тыкали пальцами и не обвиняли в лицо, как и не пытались напасть, слава предкам, а все равно перемывали горожанке ноющие кости. В тягостном настроении Ра был повинен хозяин.

Поутру горожанка по обыкновению собрала почтовую сумку, огорчилась, не обнаружив в ящике ни одной записки, и поплелась к лордовскому кабинету, только хозяин сам вышагнул к ней навстречу, понукая Ра отступить в коридор и не разрешая заглядывать в нутро помещения, огорошил — на сегодня она полностью свободна и может заниматься чем хочет. Только лорд настоятельно попросил не ввязываться ни в какие работы и тем более скандалы, а провести этот день в свое удовольствие дома за чашкой чая да какой-нибудь хорошей книгой, чем, несомненно, вызвал в горожанке одни сплошные неприятные подозрения.

— А как же весточки? — шепнула непослушным губами Ра. — Их отчего-то сегодня нет совершенно, но…

— Оставь это! — непреклонно заявил лорд и неприятно ошарашил. Оказывается, он уже отдал приказ своему посыльному отнести весточки в почтовое отделение, где с этого момента и будут забирать горожане свои пересылки. — Иди домой, Ясень-Ра, — мягко. — На сегодня у тебя нет работы.

Лорд точно хотел добавить нечто еще, но отчего-то не стал, плотно сжались мужские губы, хлопнула створка. Ясень потопталась на месте растеряно, воя про себя от снедающей тоски и ощущения надвигающегося горя, все же последовала приказу милорда, по пути не заговаривая ни с кем, только вежливо махнула строгому Алво-Керру да понадеялась, что при возможности удастся в скором времени свидеться с Ольх-Дубой, уж очень нравился ей хозяин таверны, именно как человек, а настоящих людей, добрых и бескорыстных, в Туманном почти и не осталось.

…Только на краю сознания холодила предвестница-горечь — более никогда она не увидит ни хозяина таверны, ни хорошего стража Алво-Керра.

Время до темноты она провела в каком-то тревожном ожидании, не стала ни обедать, ни ужинать. Только при мысли о еде к горлу девушки подкатывал тугой комок тошноты. Умывшись и переодевшись в самую лучшую из своих новых сорочек, и сама не ведая, отчего выбрала именно ее, кружевную да легкую, Ра прилегла на постель, медленно погружаясь в дремоту и надеясь: следующий день будет чуточку лучше, и вместе с тем знала: не будет более ничего.

Кабинет Аида-Генеса

Перед Генесом стояла распахнутая почтовая шкатулка и развернутый свиток с подробнейшей информацией о Ясень-Ра, согласно которой девушка о себе ничего не знала до десяти лет. В этом возрасте ее едва живую нашла в лесу старая торговка, вырастила и выходила, собственно, именно то и сообщала о себе сама молодая горожанка. Монотонно постукивая пальцами по дереву стола, Аид отрешенно смотрел в сторону. Его волновал вопрос: отчего девушке досталось именно это имя, так созвучное с именем его покойной невесты? И оказалось, когда торговка выхаживала горящую в лихорадке «находку», нечто такое она безустанно шептала в бреду. Ра… С…Се… Яс… Вот и вошло Ясень, а затем и фамилия Ра.

Опустившийся на город вязкий туман всколыхнулся порывом закрутившего его сильнейшего неспокойного неестественного ветра, созданный в союзе стихии и магии, вздыбился к небу, завыл надсадно и разом исчез, открывая две луны — кроваво-алую и ярко-горящую. Вместе с проклятым туманом взметнулось в груди Аида тоскливое сожаление, заменяясь жесткой решимостью.

Пора. Тянуть больше нельзя.

Послал Алво-Керру магический маяк, согласно которому все находящиеся в Заводи стражи под предводительством Керра прямо сейчас выступят на улицу, принимаясь стеречь покой мирных горожан и не допуская проникновения никого на улицы.

Неторопливо поднявшись, лорд тяжелой поступью взошел в мансарду, где уже все было подготовленно к неприятному акту. Ритуальный рисунок венчал знатную часть пола с картой древней пико́вой дамы, расставлены свечи и гадальное зеркало, алые ленты, поблескивал в отсвете луны клинок.

Тяжело вздохнув, Генес твердо вступил в начертание и уселся в центре немыслимой звезды, аккурат напротив зеркала и карты. Он крепко зажмурился, испытывая толику страха, но то нормально, то человечно. Пальцы перехватили рукоять кинжала, уверенно рассек ладонь, окропляя зеркало, рисунок, ленты