— Элис, — целитель взволнованно сжал черную футболку, которую держал в руках. — Вы ведь не сильно устали? Такой стресс пережили…

— Девушка держится отменно, а вопросов немного, собственно, он один, остальное детали, — жестко отрезал Маевский. — После нападения в парке Денис Агапьев стал магом. И это не активация спящего дара, согласно ранних тестов, у него нулевые способности. Итак, Элис, что вы с ним сделали?

Вот же я попала…

— Я сделала? — переспросила растерянно, решив потянуть время и придумать, как избежать допроса и возможного копания в моей биографии.

Маевский поджал губы от недовольства.

— Вы, Элис, последний человек, с которым контактировал Агапьев перед смертью.

— Да как я могла что-либо сделать? — Я добавила в голос побольше растерянности. — Я ведь не Создатель, чтобы наделять кого-то магией! Ох… Неужели вы решили, что я провела какой-то запрещенный ритуал?..

— Не защищайтесь, Элис, я вас ни в чем не обвиняю, — резко произнес Маевский.

Мне тотчас захотелось возразить, что защищаться надо всегда, иначе сожрут, такие, как он, и сожрут.

Маг поменял тактику и уже без давления, просительно произнес:

— Мне необходимо понять, что стало толчком для столь редкого феномена, я о таком лишь читал. Агапьев умирал, вы поддержали в нем искру жизни до появления скорой помощи. Что использовали для этого?

Я пожала плечами. Врать нельзя. Никогда не знаешь, использует ли собеседник артефакт правды, и насколько он силен. Себе я не льщу: вру плохо, обойти амулет не смогу.

— У меня есть стандартный набор артефактов, в него входит также и для исцеления.

Не солгала, но направление задала неверное. Пусть думает на амулет.

Маевский протянул руку.

— Я могу посмотреть на ваши артефакты?

И взгляд такой требовательный, что просьбой здесь и не пахнет.

Я захлопала ресницами.

— Ага, сначала посмотреть, пощупать, затем экспроприировать для тестов, а мне потом новый комплект покупать! Не дам без официального запроса. Как говорят дети, в чужих руках теряет блеск.

Целитель от удивления издал смешок, больше похожий на кряканье гундосой утки. Кстати, а у птиц бывает насморк? Так, не о том думаю.

— И вообще, почему сразу я виновата? Там еще нападавший был! Проверяйте его!

— Элис, я вас ни в чем не обвиняю, — терпеливо, но уже сквозь зубы произнес Маевский. — Если благодаря вам пробудился дар в пустом человеке, вы прославитесь, станете героиней для всей Земли!

Угу, только посмертно. Пастор обещал вырезать своему самому «любимому» цветочку сердце, когда найдет. Но прежде сделать такое, что мне и самой жить не захочется…

Да и в чем будет заключаться героизм? В том, что стану подопытной мышкой в лаборатории Маевского? И уж, конечно, вся слава достанется ему.

Спасибо, мне такого добра и даром не надо.

— Элис, давайте разберемся вместе, что произошло с Агапьевым?

— Вы меня не слышали? Почему считаете, что это случилось из-за меня? Нападавшего на Дениса вы уже нашли? О, а это мне?

Я выхватила из рук целителя футболку.

— Спасибо вам огромное! Где здесь туалет? Хочу поскорее переодеться.

Весело скалящийся целитель, которому только попкорна не хватало, указал направо.

— Метров через десять, по левой стороне.

— Элис, я не закончил! — возмутился Маевский.

— Ваши проблемы, хотя это иногда плюс, — ляпнула я, уже не думая, что говорю. — А у меня окровавленная одежда присохла к коже, срочно надо переодеться.

Я бы недалеко сбежала от взявшего след раззадоренного мага, но из палаты вышел Черемет.

И широкий больничный коридор внезапно стал меньше, целитель серьезнее, а Маевский — бледнее.

— Что здесь происходит? Господин Маевский, опять нарушаете закон, теперь уже приставая к девушкам?

Я бы с удовольствием послушала, но пора бежать. Мы на первом этаже, в туалетах обычно есть окно.

Вот оно и стало моей целью.

Уходить через дверь нельзя — возле туалета, сто пудов, моего возвращения будет дожидаться Маевский. Так что опять попробую себя в роли скалолаза. Один раз не получилось, ну а сегодня, уверена, мне повезет!

Мои планы вмиг перечеркнул вид плачущей девушки возле зеркала. С длинными каштановыми кудряшками, полноватая, но с гармонично ладной фигуркой, мужчины называют такую аппетитной, в желтом сарафане и такой же шляпе с цветком подсолнуха, она напоминала солнце. Только очень печальное, огорченное солнце.

Всхлипывая, девушка пыталась оттереть салфеткой потеки туши под красными глазами.

Ох ты ж засада… Я не могу пройти мимо женских слез.

— Парень? — спросила я участливо.

— Он ногу сломал за неделю до свадьбы. — Очередная порция всхлипываний. — Принесла ему домашней еды, кстати, я очень хорошо готовлю... А он...

Девушка закрыла глаза, пытаясь удержать потоки слез за частоколом из длинных ресниц, красивых настолько, что грех красить тушью подобное богатство.

— А у него в палате другая? — подсказала я и коснулась ее локтя.

Послала крохотный луч силы, лишь бы она успокоилась — сердце рвется при виде ее горя. Ни один парень-предатель не стоит девичьих слез.

— А он с медсестрой целуется, — вздохнула шатенка. — Сказал, что между нами все кончено, он встретил свою любовь, а я, толстуха, должна быть благодарна, что он со мной, вообще, встречался.

— Мерзавец, — вынесла я вердикт.

— У его семьи кафе, они несли убытки… Так я заменила все меню, понимаешь? Я профессиональный повар-кондитер, спасла их от разорения, а он со мной так...

Повезло найти любовь, от которой сорвало крышу? Отлично. Но зачем же топтать чужие чувства? Неужели сложно было извиниться и расстаться без оскорблений?

Не понимаю таких мужчин. Использовал, предал, а затем и оскорбил, нанося рану в сердце, чтобы больше не нашлось там места для другого. Это низко и подло!

Подчиняясь импульсу, я крепко обняла девчонку.

— Это пройдет. Тебе повезло, что суть бывшего прояснилась сейчас. Ты прекрасная, талантливая и теплая, как солнце. Отпусти мерзавца, его сама судьба накажет. И помни, что в этой ситуации виноват тот, кто предал....

Я шептала и шептала, пытаясь достучаться до разума и сердца девушки, опутывая ее легкими чарами. Немного, чтобы унять боль, а вот флер очарования применять не стану, ей не нужно сейчас внимание других мужчин.

Отпустив девушку, отошла на