Даже прислуга в тайне жалела нас с Юми, тратя свои кровные на целебные мази от синяков и ссадин.

Прошёл год, как умер последний из рода Финчей, мой троюродный дядя, и теперь, прибрав к рукам всё их состояние, муженёк всерьёз вознамерился избавиться и от нас с дочкой.

– Твой титул – пустая оболочка. Тебя никогда не приглашали ко двору, не посещали важные персоны, не пускали в приличные дома. Состояние ты давно промотал, не вылезая из домов терпимости да пабов, где оставил и собственную репутацию. Зачем ты женился на мне? – я гордо вздёрнула подбородок, собираясь смотреть в лицо опасности. Как говорится, помирать, так с музыкой!

– Ясно дело – чтобы прибрать к рукам богатства твоих родичей, да обрюхатить тебя пацаном.

– Чего ж тогда не обрюхатил? Силёнок не хватило?

– Не сумев понести наследником, ты подписала себе смертный приговор, девка! Вот только прежде чем отправить тебя к праотцам, я вдоволь позабавлюсь, – стягивая с себя штаны, зашептал этот гад.

К горлу подступила тошнота от одной мысли, что этот мерзкий дед снова будет прикасаться к моему молодому телу.

Живой не дамся!

Когда Густаф приспустил штаны до колен и бесцеремонно оголил свой жирный живот, прижав меня к старому комоду, я резко извернулась и, оставив в его лапе добрый клок своих волос, кинулась наутёк.

Натянуть спущенные штаны муженёк, естественно, не догадался, прежде чем бросился следом за мной вниз по лестнице. И в итоге, покатился кубарем со второго этажа, позорно запутавшись в собственных портках.

Я же, переступив через бессознательное тело, бросилась обратно, в комнатку маленькой Юми.

Девочка сидела на кровати, обняв колени и горько плакала. Увидев меня, она кинулась навстречу.

– Мамочка, его сиятельство снова сделал тебе больно? – малышка рыдала, размазывая по худеньким щёчкам крупные слёзинки. – Он так громко кричал! Он снова на что-то разозлился?

Господи, она даже отцом его не называет!

– Испугалась? – я прижала тщедушное изболевшееся тельце к своей груди. – Не бойся, милая, больше он нас никогда не обидит! Мы убежим так далеко, что он никогда не сможет нас найти.

С каждым биением детского сердечка, сознание моей прошлой жизни стремительно таяло, окончательно превращая меня в невысокую худенькую блондинку с огромными голубыми глазами.

Что ж, теперь я – её сиятельятво Элия Финч-Огайл, и я отдам жизнь за свою маленькую дочурку!

Глава 2

Бежать! Нужно срочно бежать из этого дома. Если мой муж – негодяй выживет, он нас со свету сживёт, а если нет – меня наверняка повесят на главной площади Гластона, ведь любая подобная смерть дворянина (даже такого никчёмного, как Густаф Огайл) – это тягчайшее преступление против знатного господина. А с подачи его душеприказчика виновной буду, конечно же, я.

Этот противный хорёк – Стип Бойт давно уже спит и видит, как бы прибрать к рукам всё графское добро. А не стань на его пути престарелого хозяина, мы с Юми останемся единственными препятствиями для достижения этой цели. Хотя, справиться с нами для этого жестокого человека не составит абсолютно никакого труда.

Уж он то наверняка обратит внимание на смерть старика при весьма пикантных обстоятельствах. Но, видит Господь, надевать на него штаны я всё равно не стану.

Выпустив малышку из объятий, я серьёзно взглянула на неё.

– Юми, солнышко, выбери одно платье, возьми игрушку и жди меня здесь. Я скоро!

Малышка согласно кивнула и я тут же помчалась в свою комнату. Нужно быстро собрать самое необходимое, и срочно уходить, пока никто из прислуги не вернулся в господский дом.

Расстелив покрывало на пол, я кинула на него пару простеньких платьев, открыв шкатулку с фамильными драгоценностями, наверняка переписанными прижимистым графом на своё сиятельное имя, выбрала самое невзрачное колечко. То, что мне когда-то было подарено батюшкой. Там же я нашла несколько серебряных монет и сунула всё это не хитрое добро за корсаж. Пригодятся на первое время.

Жаль, что все деньги Густаф хранил в постоянно закрытом тайнике в своём кабинете. Мне же под страхом смерти никогда не разрешалось прикасаться даже к этой шкатулке.

То кольцо с розовым кристаллом – единственное, подаренное мне украшение за все эти годы.

Снизу послышался какой-то грохот. Я замерла, как вкопанная, боясь шелохнуться.

Юми! Осознание того, что крошка может находиться в смертельной опасности мгновенно отрезвило меня, и я, быстро завязав узел, бросилась к ней.

Девочка вжалась в стену, так же, как и я, впадая в ужас от малейшего шороха.

Медлить было нельзя. Я схватила дочку на руки, накинув на её хрупкие плечики единственную шерстяную шаль – напоминание о моей матушке, и кинулась бежать на лестницу для прислуги.

Я сама не осознавала чего боялась в этот момент больше: обнаружить внизу живого графа, или наткнуться на его холодное тело в окружении прислуги и столичных полицаев. Казалось, что при любом из этих вариантов исход для меня будет один – казнь. Я мчалась по тёмному коридору, не думая о будущем. Главное спасти себя и малышку!

К счастью лестница выходила прямиком на кухню, откуда я тайком прихватила целую корзину съестного, заботливо собранную графской кухаркой для собственных чад, да оставленную впопыхах на скамье у чёрного выхода.

Ступив за порог, я только тогда осознала, что идти мне совершенно некуда.

Солнце уже давно спряталось за горизонт, сменившись холодным диском полной луны. А сверху противно накрапывал мерзкий дождик.

В городе прятаться бесполезно, а потому я решила идти вдоль широкого тракта в сторону границы графства. Там наверняка бывают путники не только днём. Если повезёт, найдём попутчиков и к утру будем уже очень далеко от этого ужасного места.

На территории Густафа, смерть идёт за нами по пятам, заполняя вены адреналином.

Я знала что прежняя Элия никогда не решилась бы пойти против веления мужа, и наверняка смиренно приняла бы смерть от его руки. Хотя... каким-то нереальным способом она всё же сумела сохранить в тайне от этого злыдня завещание матушкиного брата, скончавшегося двумя годами ранее. Он оставил детям своей сестры всё нажитое добро. И наше счастье, что о потерянном ещё в детстве родственнике жены, граф не имел ни малейшего понятия.

Никаких пояснений в заветной бумаге нет, кроме двух слов «Свеча Алекса», а значит мы ужасно рискуем, направляясь именно туда. Но при отсутствии выбора, я безумно рада возможности получить в наследство хотя бы малюсенький клочок