— Далеко же ты заплыла, милая...

Мужчина, который, к слову, в облике черной, пусть и крупной, птички мне нравился гораздо больше, опустился рядом, склонил голову набок. В страшном взгляде огненных глаз плескался интерес.

— Что же вы, господа... — голос вкрадчивый, пугающе спокойный. — Кто так обращается с королевской особой?..

Не смогла сдержать удивления — брови взмыли, глаза расширились.

Ох, как зачастило-то сердечко! И откуда он только знает? Люди не ведают, лишь подводные жители знают всю королевскую семью...

— О, так я угадал? — Глаза мужчины засияли. Без сомнения — губы под маской тоже сложились в улыбку.

Блефовал, птица этакая! Видно, мне пожизненно суждено попадаться на человеческие крючки...

— Не грубить следовало, а принять радушно, как гостью...

И это говорит тот, кто вонзил в мой плавник саблю?! Гадливый лицемер.

Внезапно глаза ворона вспыхнули, будто угрожая и предупреждая, а после огонь погас и в мое лицо впился пронзительный взгляд темных глаз.

Как же хочется скрыться ото всех... В особенности от него.

— Вы глупцы. — Он обернулся, оглядел всю команду.

Возможно, это был мой шанс… Но дернуться я не решилась. Только еще сильнее вжалась в борт.

— Она могла бы привести нас к русалочьему гроту, а вы решили довольствоваться малым.

Еще чего! Стала бы я выдавать тайное место! Да ни за какие ракушки, ни за какие редчайшие черно-фиолетовые водоросли, растущие в глубокой обители акул, куда не суется ни одна русалка!..

Хотя о таком обмене я еще подумала бы. Ведь из таких водорослей можно сделать невероятной силы целебное снадобье! Тетушка была бы не в себя от радости…

— А впрочем, раз вы ее поймали… — ворон поднялся, расправил громадные плечи, — … я заберу ее себе. В обмен на золото, что вы мне задолжали.

— Но, господин… так дело совсем не пойдет... — начал бубнить матрос.

— Я сказал: взамен золота.

Слова грозные, твердые, подобные грому, что слышен даже на морском дне. И вновь колкие мурашки пробежались до самого плавника. Слегка дернула его — утихшая боль вспыхнула с новой силой — и стиснула челюсти так крепко, что свело все мышцы лица.

— В самом деле, господин! — всполошился другой пират, из-за чего тут же оказался объектом всеобщего внимания. — Мы выслеживали ее больше двух недель…

— Да! Она то показывалась, то вновь скрывалась. А сегодня клюнула на приманку! Впервые за долгое время!

Да уж… Моя одна из самых больших ошибок. Додумались же эти монстры огни в небо запустить! А мы русалки существа любопытные… Везде свои носики суем.

— Действительно, — задумчиво выпалил ворон. — В таком случае четвертуем ее.

Чего?! Это что еще за неожиданный план такой? А лучше не придумал?!

Мужчина повернулся ко мне, словно взгляд злой почувствовал — а я уж готова была испепелить его, будь моя воля! Но не могу я так в людскую жизнь вмешиваться… Отец прознает — ох, и влетит мне тогда. С десяток лет буду колонны дворца от ракушек очищать.

— И кому что достанется? — выпалил матрос, кажется, всех интересующий вопрос.

Всех, кроме меня!

— Хвост мой, дальше сами разбирайтесь, — с холодящим сердце равнодушием бросил ворон.

Хвост… Ишь чего захотел! Своего, видите ли, пернатого мало!

— Но ведь в хвосте вся соль! — возмутился кто-то. — К чему нам остальные части тела? Да еще и человеческие!

— У нее все тело в чешуйках. К тому же глаза ваши… А значит, и слезы тоже.

— Она ж мертвая будет… Не заплачет уже.

В груди стеснило, сделалось до жути больно, как только ворон хмыкнул:

— Заплачет, когда резать будем. Целые горы жемчуга… Тащи топор.

Судя по довольным лицам, данное предложение всех обрадовало и устроило. Матросы засуетились, жаждая увидеть мои слезы, а за ними и маленькие жемчужины; некоторые скрылись на нижней палубе, похоже, в поисках топора…

А меня вдруг осенило: не блеф в этот раз. Ни капельки не блеф.

Он ведь и правда удумал отрубить мне хвост! Да какой там хвост… Они все согласны разобрать меня по частям!

Иначе отчего у него вновь глаза полыхнули огнем, а вид стал мрачным, будто над ним вечно тучка плавает?

Ну уж нет! Растерзать меня я никому не позволю. Видно, придется прибегнуть к крайним мерам, пусть и в этом случае не избежать мне больше гнева отца. Теперь точно обо всем прознает. За этим и приставил ко мне хранителя. А того только позови… Обо всех тонкостях сразу весь грот загалдит.

Зажмурилась, мысленно зовя его — самый жуткий кошмар всех моряков. А нутром так и чувствовала, что ворон сверлит меня взглядом. Небось, думает, что я его страшусь, потому и жмурюсь… А как бы не так!

Вообще-то боюсь, конечно… Но когда на дне ждет зова защитник, страх не так силен.

Он почувствовал меня — хватило и пары секунд. От радости аж ухмыльнуться захотелось, но я умело сдержала это желание, лишь распахнула глаза, глянула, позволяя победному огоньку вспыхнуть в глазах…

Да вот только не было передо мной больше страшного и мрачного гиганта. Ворон снял маску, и теперь я увидела его лицо — смуглое, суровое и невозмутимое. Он держался прямо, независимо, в нем чувствовался лидер, какого я изо дня в день видела в своем отце. Сильного духом и телом мужчину.

А еще… увидела слабый намек на улыбку. Словно бы говорящую, что ворон знает обо мне абсолютно все. О чем бы ни подумала — тут же услышит.

Как бы там ни было, дольше изучать меня ему не дал громоподобный рев, поднявшийся из-под воды. Корабль содрогнулся, пираты замерли.

Наконец-то. Приплыла моя восьмищупальцевая радость.

— Кра-а-ке-е-ен! — завопила матросня и забегала по палубе, чем напомнила мне стаю мелких, испугавшихся акул рыбешек.

Бойтесь-бойтесь… Бояться есть чего. Дружок русалок никого не щадит. Ему только в радость полакомиться очередным кораблем.

Суматоха на судне превратилась в настоящий кошмар, когда громадное щупальце вырвалось из воды, поднялось выше мачты и с оглушительным свистом плюхнулось прямо на капитанский мостик.

Щепки разлетелись в разные стороны. Я едва успела прикрыть руками лицо, но вот чешуйки нещадно задело. Где-то засочилась густая бирюзовая кровь.

— Спасайтесь! В воду! Ныряйте в воду!

Теперь никому не было дела до русалки, прикованной к полу саблей. Даже ворон куда-то делся — не успела уследить за ним. Ну и морской