Я замерла, воздух застрял в горле, как ком. Его слова повисли между нами, тяжёлые, как камни, и я чувствовала, как они давят на меня, раздавливая остатки надежды, что ещё теплилась внутри. Тарек молчал, но я видела, как его взгляд стал острее, как он впился в Кайлана, словно пытаясь разобрать его на части, прочесть правду в этих словах.

— Какой план? — спросила я, мой голос был едва слышен, но в нём дрожала сталь, что я выковала из своего страха. — Ты можешь это остановить?

Кайлан кивнул, его лицо было мрачным, почти неподвижным, как маска, за которой он прятал свою боль.

— Выход есть. Имея на руках ключ и прямой доступ к их системам, я могу обратить это оружие против них самих. Превратить «Петлю» в их собственную ловушку. Но для этого мне нужно попасть внутрь — в пункт управления или дальше, на их станцию. Здесь, в пустоши, я ничего не сделаю, кроме как буду ждать, пока они сами придут за мной. И если ты мне поможешь, Лина, я вытащу нас отсюда. Но доверяешь ли ты мне? Тому, кто стал причиной порабощения твоей родной планеты? — он хмыкнул, но в этом звуке не было насмешки, только усталость и вызов, что резанул меня глубже, чем я ожидала.

16

Я отвернулась от Кайлана, чувствуя, как холод ночи впивается в меня острыми когтями, проникая под кожу, несмотря на жар, что всё ещё тлел в моих венах от их прикосновений. Пламя костра трещало, бросая дрожащие тени на скалы ущелья, и я смотрела на эти тени, пытаясь осмыслить всё, что только что услышала.

Хотела ли я отомстить за все Корпорации? Конечно, да. Но я не жила месть. Не дышала ею. Каждый мой шаг по этим проклятым пустошам, каждое решение, каждый вдох были пропитаны жаждой справедливости. Месть никогда не была моим топливом и единственным светом в этом аду, где пыль и кровь стали моими спутниками.

Но… Если я позволю активировать «Петлю Смерти»… Если стану той, из-за кого запустится этот вирус, сотни, тысячи разумных существ могут погибнуть. Не только генералы в своих блестящих мундирах, не только корпоративные мерзавцы, чьи улыбки я хотела стереть с их лиц. Будут жертвы. Семьи. Дети. Люди, которые, возможно, даже не поддерживали войну, не держали оружия, не отдавали приказов.

Я представила их — матерей, прижимающих к себе малышей, стариков, чьи руки дрожат от возраста, а не от страха, подростков, чьи глаза ещё полны надежды. Их тела, распадающиеся в пыль, их крики, заглушённые ветром пустошей. От этой картины к горлу подкатила тошнота, горькая, едкая.

— Какое же гадство, — выдохнула я, прикрывая глаза, но образы не исчезали.

Они жгли меня изнутри, как раскалённый песок, что обжигает босые ноги. Мой разум раскалывался, разрываясь между жаждой мести и этим новым, мучительным чувством — сомнением, что вгрызалось в меня, как ржавчина в металл.

— Что, сложно принимать решения, когда знаешь о последствиях? — голос Кайлана резанул тишину, холодный, острый, как лезвие, что скользит по коже.

Он сел обратно на землю, его длинные пальцы сжимали ветку, которую он медленно ломал, и смотрел на меня с этой своей проклятой насмешкой, что скрывала что-то мрачное, почти жестокое.

Я резко обернулась, чувствуя, как гнев вспыхнул во мне, горячий и быстрый, как искра в сухой траве.

— Заткнись, — выпалила я, мой голос был хриплым, дрожащим от ярости, что рвалась наружу. Мои руки сжались сильнее, и я шагнула к нему, готовая ударить, если он скажет ещё хоть слово. — Мне нужно подумать.

Но он не дал мне времени на это. Его стальные глаза впились в мои, тёмные, с блеском, что пробирал до дрожи.

— Но ты ведь хотела бы этого, не так ли? — продолжил он, не отводя взгляда, его голос стал мягче, но в нём чувствовалась сталь. — Ты хотела мести. Ты мечтала о ней — я вижу это в тебе, Лина. В каждом твоём шаге, в каждом взгляде.

— Я… — запнулась, слова застряли в горле, как ком пыли. — Это не совсем так.

Но Кайлан отчасти был прав. Я хотела этого. Каждую ночь, лёжа на холодной земле, я представляла, как Корпорация рушится, как их корабли падают с неба, как их города тонут в огне. Но теперь… Теперь я видела не только их, но и тех, кто стоял за ними — безликие тени, что обретали лица в моих мыслях.

Мой гнев столкнулся с чем-то новым, и я не знала, как это назвать — совестью? Слабостью? Это жгло меня, разрывало на части.

— Что ты выберешь, Лина? — его голос стал мягким, почти гипнотическим, и он наклонился, его лицо оказалось в тени, но глаза горели, как два уголька. — Предоставить им код, зная, что они продолжат убивать твоих людей? Разрушать твою планету? Или пожертвовать частью ради будущего — ради твоего брата, ради всех, кто ещё может выжить, доверившись мне?

Тарек молчал, его массивная фигура застыла у костра. Он наблюдал за мной, его янтарные глаза сузились, и я чувствовала его взгляд — тяжёлый, напряжённый, как рука, готовая схватить меня, если я упаду. Он не вмешивался, но его молчание было громче слов — оно давило на меня, заставляя чувствовать себя ещё более уязвимой.

Я не могла ответить. Мой разум кружился, как пыльный вихрь, слова Кайлана эхом отдавались в голове, смешиваясь с моими собственными мыслями, с моими страхами. Я открыла рот, но вместо ответа из груди вырвался только тихий, сдавленный звук.

И вдруг что-то резануло меня изнутри — острая, обжигающая боль пронзила голову, как раскалённый шип, вонзившийся в виски. Я вскрикнула, схватившись за голову, мои пальцы впились в кожу, пытаясь унять эту агонию, что раскатывалась по всему телу, как удар тока.

— Лина⁈ — Тарек оказался рядом в мгновение ока, его голос прогремел над ущельем, низкий, полный тревоги. Его руки схватили меня за плечи, сильные, тёплые, но я едва ощущала их сквозь волны боли, что топили меня.

Мои колени подогнулись, и я рухнула на